Расстроившись, он прибыл к Есугаю (здесь мы вновь встречаемся с героем данной главы) и спал умолять его о помощи.
— Помоги мне вырвать мой народ из рук моего дяди Гур-хана!
— Коль ты просишь меня такими словами, — ответил тот, — я возьму с собой двух тайчжиудских воинов, Хунана и Бахачжи, и втроем мы вернем тебе твой народ!
Есугай собрал войско, дал бой Гур-хану под Хурбан-телесутом, и тот бежал к тангутам, в нынешнюю китайскую провинцию Ганьсу.
Итак, решительное вмешательство Есугая храброго восстановило Тоорила на кераитском престоле. В Черном лесу, на Тууле, они присягнули друг другу в вечной дружбе.
— В память об оказанной мне тобой услуге, — заявил Тоорил, — моя вечная признательность распространится на твоих детей и на детей твоих детей. Клянусь горним Небом (деере Тенгри) и Землей!
Таковы слова, сделавшие Тоорила и Есугая братьями по клятве, побратимами; слова, которые впоследствии обеспечили сыну второго покровительство первого. И весь начальный период правления Чингисхана, вплоть до 1203 года, прошел под знаком «клятвы, принесенной в Черном лесу».
Как Есугай завоевал Оэлун
О союзе Есугая храброго с той, которой было суждено стать матерью Чингисхана, нам рассказал монгольский бард в весьма ярких подробностях. Никакой другой эпизод не представляет более откровенно свирепые нравы того времени.
Есугай охотился с соколом на Ононе, когда увидел проезжавшего стороной благородного монгола-меркита Эке-Чиледу.[13] Тот только что женился на девушке из рода олхонут, являвшегося частью племени унгиратов, кочевавших неподалеку от впадения реки Халхи в озеро Буир, в Восточной Монголии. Девушку звали Оэлун. Это имя нам встретится еще не раз.
Итак, на беду молодоженам их заметил Есугай. Наделенный отменным зрением, тот сразу же увидел, что женщина была красоты незаурядной. Он поспешил домой и позвал на помощь своих братьев Некун-тайчжи и Даритая. Увидев приближавшуюся троицу, Чиледу испугался. Погоняя лошадь (рыже-чалой масти, как заботливо уточняет бард), он поскакал к соседнему холму. Братья не отставали. Когда Чиледу возвратился к повозке с Оэлун, та, как женщина, мыслившая трезво, ему заявила:
— Ты обратил внимание на то, как выглядят эти трое? Их вид вызывает опасение. По их лицам видно, что дело идет о твоей жизни. Но ведь был бы ты жив-здоров, и девушки в каждом возке найдутся. Был бы ты жив-здоров, а жены в каждой кибитке найдутся. Придется, видно, тебе тем же именем Оэлун назвать девушку с другим именем. Спасайся! Поцелуй меня и уезжай!
С этими словами она сняла свою рубашку, и, когда он, не слезая с коня, потянулся и принял ее, из-за мыса подлетели те трое. Пришпорив своего Хуржун-хуба, Чиледу помчался, убегая от преследователей, вверх по Онону.