Думаю, теперь я знаю, кого ищет Альма. А еще я знаю, что если я настоящий ламедвовник, то смогу ей помочь.
6 октября
יהוה
Я снова притворился больным, уже второй день подряд, чтобы остаться дома и не идти в школу, а еще чтобы не встречаться с доктором Вишнубакатом. Когда мама ушла наверх, я завел будильник и каждые десять минут кашлял ровно по пять секунд. Через полчаса вылез из постели, чтобы найти еще какие-нибудь подсказки в рюкзаке Альмы. Не нашел ничего, кроме того, что там обычно было, вроде набора для оказания первой помощи и ее швейцарского армейского ножа. Но когда я вытащил оттуда ее свитер, то обнаружил завернутые в него листы бумаги. Я взглянул на них и сразу понял, что они из книги, которую переводит мама. Мама всегда выбрасывает черновики в корзину, и я знаю, как они выглядят. Книга называется «Хроники любви». Я знаю, что в рюкзаке Альма хранит только очень важные вещи, которые могут ей понадобиться в случае экстренной ситуации. Так что я попытался понять, почему «Хроники любви» так для нее важны.
Мне кое-что пришло на ум. Мама всегда говорила, что именно папа подарил ей «Хроники любви». А что, если все это время она имела в виду не моего папу, а папу Альмы? И что, если книга заключала в себе ответ, кто он?
Мама спустилась вниз, и мне пришлось бежать в туалет и восемнадцать минут изображать запор, чтобы она ничего не заподозрила. Когда я вышел, она дала мне номер телефона мистера Гольдштейна в больнице и сказала, что я могу ему позвонить, если захочу. Голос у него был очень усталый, а когда я спросил его, как он себя чувствует, он ответил, что ночью все кошки серы. Я хотел рассказать ему о хорошем поступке, который собираюсь совершить, но ведь об этом нельзя никому говорить, даже ему.
Я вернулся в постель и стал рассуждать сам с собой, почему имя настоящего отца Альмы надо было держать в тайне. Мне пришло в голову единственное объяснение — он был шпионом, как та блондинка из любимого фильма Альмы, которая работала на ФБР и не могла сказать свое настоящее имя Роджеру Торнхиллу, хотя была в него влюблена. Может, и отец Альмы не мог полностью раскрыться, даже перед мамой. Может, поэтому у него было два имени! Или даже больше, чем два! Я позавидовал Альме. Жаль, что мой отец не был шпионом. Но потом я перестал завидовать, потому что вспомнил, что могу оказаться ламедвовником, а это лучше, чем быть шпионом.
Мама спустилась, чтобы проведать меня. Она сказала, что ей надо отлучиться на час, и спросила, справлюсь ли я один. Услышав, как захлопнулась входная дверь и ключ повернулся в замке, я пошел в ванную, чтобы поговорить с Б-гом. Потом пошел на кухню, чтобы сделать себе бутерброд с джемом и арахисовым маслом. И в этот момент зазвонил телефон. Я не думал, что звонок важный, но когда взял трубку, на том конце сказали: