С тех пор они встречались в кафе каждый вечер. С растущим ужасом обсуждали продвижение армий Гитлера и слухи о том, что немцы делают с евреями, пока не становилось слишком тяжело, чтобы продолжать разговор. «Может, поговорим о чем-нибудь повеселее?» — говорил наконец его друг, и Литвинов с радостью менял тему, спеша проверить на старом друге одну из своих философских теорий или обсудить с ним свой новый план, как быстро заработать наличных денег, продавая женские чулки на черном рынке, или описать хорошенькую девушку, которая жила через дорогу от него. Его друг, в свою очередь, время от времени показывал ему кое-что из того, над чем он в последние дни работал. Крошечные отрывки, не связанные друг с другом абзацы. Литвинова всегда это трогало. С первой же страницы он понял, что с тех пор, как они были детьми, его друг стал настоящим писателем.
Несколько месяцев спустя, когда пришло известие, что Исаак Бабель убит НКВД, Литвинову поручили написать некролог. Это было ответственное задание, и он изо всех сил старался найти правильный тон, чтобы рассказать о трагической смерти великого писателя. Он просидел в офисе до полуночи, а потом, когда возвращался холодной ночью домой, улыбался, уверенный, что этот некролог — один из лучших, что ему удавалось написать. Слишком часто материал, с которым ему приходилось работать, оказывался скудным и незначительным, так что приходилось как-то приукрашивать его с помощью прилагательных в превосходной форме, использовать штампы и преувеличивать заслуги покойного, чтобы вызвать у читателя чувство глубокой утраты. Но в этот раз все было по-другому. Тут нужно было подняться до уровня материала, найти нужные слова для того, кто был мастером слова, кто посвятил всю свою жизнь борьбе со штампами в надежде открыть миру новый образ мысли и даже научить чувствовать по-новому, и наградой ему за это стал расстрел.
На следующий день некролог появился в газетах. Издатель позвонил Литвинову в офис, чтобы поздравить с отличной работой. Коллеги похвалили его. Этим же вечером они с другом встретились в кафе, и тот тоже высоко оценил статью. Чувствуя себя счастливым и гордым, Литвинов заказал им обоим водки.
Несколько недель спустя его друг не пришел в кафе в обычное время. Литвинов просидел полтора часа, а потом, не дождавшись, ушел домой. Он ждал и на следующий день, но друг снова не пришел. Обеспокоенный, Литвинов отправился к дому, где тот снимал квартиру. Он знал адрес, но никогда там раньше не бывал. Когда он пришел туда, его удивило, каким неухоженным и ветхим оказался дом: все стены были в жирных пятнах, пахло чем-то тухлым. Он постучал в первую попавшуюся дверь. Открыла женщина. Литвинов спросил о своем друге. «Ах да, наш великий писатель, — сказала она и ткнула вверх большим пальцем. — Последний этаж, направо».