Нас как будто объединила преступная тайна. Я видел ее в школе каждый день и никогда не чувствовал к ней ничего особенного. Ну разве что думал, что она очень уж любит командовать. Она могла быть очаровательной. Но. Бывало, выглядела несчастной и потерянной. Порой, в тех редких случаях, когда я успевал ответить на несложный вопрос учителя быстрее ее, она переставала со мной разговаривать. «Король Англии Георг!» — выкрикивал я, и весь остаток дня мне приходилось выносить ее ледяное молчание.
Но теперь она показалась мне другой. Я почувствовал в ней какую-то особую силу. Казалось, от места, где она стоит, исходит свет и земное притяжение. Только теперь я заметил, что ступни у нее смотрели немного носками внутрь. Разглядел грязь на ее голых коленях. Как хорошо пальто сидело на ее узких плечиках. Я разглядел ее куда яснее, словно увидел через увеличительное стекло. Черная родинка, будто чернильное пятнышко, у нее над губой. Розовые прозрачные раковины ушей. Светлый пушок на щеках. Дюйм за дюймом она открывалась мне. Я был почти уверен, что вот-вот смогу разглядеть клетки ее кожи, как под микроскопом, и невольно ощутил знакомое беспокойство от того, что я слишком много унаследовал от своего отца. Но долго это не продлилось, потому что, открывая для себя ее тело, я стал осознавать и свое. От этого ощущения у меня перехватило дух. Звенящее чувство, будто огонь, побежало по моим нервам и охватило меня целиком. Все это продолжалось не больше тридцати секунд. Так что? Когда все закончилось, мне открылась тайна, которая вела к концу моего детства. Прошли годы, прежде чем я истратил всю радость и боль, которые родились во мне за те тридцать секунд.
Ничего не сказав, она бросила раненого мотылька и убежала в школу. Тяжелая металлическая дверь со стуком захлопнулась у нее за спиной.
Альма.
Уже так много времени прошло с тех пор, как я впервые произнес это имя.
Я решил сделать так, чтобы она любила меня, чего бы мне это ни стоило. Но. Я прекрасно понимал, что нельзя сразу переходить в наступление. Следующие несколько недель я следил за каждым ее движением. Терпение всегда было одним из моих достоинств. Как-то раз я прятался целых четыре часа позади уборной во дворе у раввина, чтобы узнать, действительно ли знаменитый цадик, приехавший к нам из Барановичей, срет так же, как и мы. Оказалось, да. Окрыленный открытием суровой правды жизни, я вылетел из-за туалета, выкрикивая: «Да! Да!» За что и получил пять ударов по пальцам и был поставлен на кукурузные початки голыми коленями, пока на них не выступила кровь. Но. Дело того стоило.