– Пожалуй, считая с комиссионными, хватит тебе на крышу, – продолжал рассуждать Сарагоса, поглаживая брови. – Как говорится, сны – снами, а деньги – деньгами… и деньги-то немалые, надо сказать.
Немалые, согласился про себя Кирилл, взвалив на плечо рюкзаки и направляясь вслед за Пал Нилычем к выходу. Если по правде, то гонорар казался ему астрономическим; пять сотен «деревянных» – предел недавних мечтаний – в сравнении с такой суммой не значили ничего. Впрочем, то были дела житейские, не слишком волновавшие Кирилла; главное – как сложится первый его вояж. Смерти и тяжких ран Харана ему не пророчил, но в остальном выбор представлялся небогатым: каменоломни, галеры или долгие скитания в степях и лесах. Сейчас, очнувшись от романтического наваждения, он мог трезво оценить опасности и тяготы предстоящей экспедиции.
Шагая следом за Сарагосой по лестнице, он попытался отвлечься, на минуту обратившись к тем самым житейским делам. Крыша, то бишь квартира, нужна была позарез, и рассчитывать тут ему приходилось на себя самого. Родители Кирилла были людьми небогатыми, если не сказать больше: мать, всю жизнь тянувшая лямку в школе, недавно вышла на пенсию, отец же, геолог-поисковик, еще трудился в полную силу, но особых доходов не имел. От отца, человека могучего, энергичного, Кирилл унаследовал богатырскую стать и неистребимую тягу к опасным авантюрам, и, пожалуй, ничем другим родитель одарить его не мог. Экспедиции в последнее время стали редкими, денег в институте, где служил отеЦу постоянно не хватало, и он, привыкший к неоглядным сибирским просторам, метался в их маленькой двухкомнатной квартирке, как барс в клетке. Смотреть на это было тягостно, и столь же тягостной и нудной казалась воркотня матери – она все мечтала, чтоб сын устроился в школу, определился, остепенился, завел семью… Кирилл же, несмотря на видную внешность, девушек избегал – не всех, разумеется, а лишь питавших серьезные намерения на его счет. В команду «Зет» вербовали только холостяков, да и сейчас, в штатском своем состоянии, он предпочитал оставаться холостым. Ирония судьбы! Раньше заводить жену и детей запрещал устав, теперь – скудные метры жилплощади, которых в его комнатушке насчитывалось меньше, чем пальцев на руках.
Существовали и другие проблемы, обрушившиеся на него в первый же месяц после демобилизации. Он внезапно обнаружил, что отвык от родителей: заботливость матери раздражала, метания отца вгоняли в тоску. Оба они были типичными интеллигентами, растерянно плутавшими в руинах постсоветской эпохи; они не умели зарабатывать и – что самое ужасное! – не стремились к этому. Два человеческих существа, дрейфующих в бурном и неласковом море смутных времен… Разумеется, Кирилл любил их, но жить хотелось одному.