— Да, наверное, мысль не очень удачная.
Кэссиди спросила:
— Почему же ты собираешься остаться там?
— Ты скажешь, что я ненормальная.
— Пусть это тебя не беспокоит. Я давно знаю, что ты ненормальная.
Лаура тяжко вздохнула:
— Ну ладно. Я собираюсь остаться в доме Килбурнов на выходные, потому что чувствую, что должна это сделать.
Кэссиди покачала головой.
— Чувствуешь? Это одна из твоих странностей. Которые ты даже не можешь объяснить… Как, например, тоска на Рождество. Или нежелание стричь волосы.
Что до волос, то это началось, когда Лауре было лет пять. В их семье было много детей и мало денег, поэтому мама экономила на стрижке. Раз в месяц она сама всех стригла. Дети по очереди садились на кухне на табуретку, мама накидывала им на плечи полотенце и стригла. У нее неплохо получалось.
Однако лет в пять или в шесть Лаура перестала спокойно воспринимать эту процедуру. Она даже сейчас помнила, что испытывала ужасные страдания, которые не могла бы выразить словами. «Борьба со стрижкой» принимала все более острые формы, и вскоре девочка, когда приходила ее очередь садиться на табурет, начинала биться в истерике. В конце концов озадаченная мать решила вовсе не стричь дочку.
Лаура, словно размышляя вслух, бормотала:
— Я постригла их однажды, когда мне было шестнадцать. Возраст протеста. Мне было так плохо — я думала, что у меня разорвется сердце. Мне казалось, что я кого-то предала. Но не знала, кого и почему.
— Я помню, ты мне об этом рассказывала, — кивнула Кэссиди. — А чувство… что ты должна остаться у Килбурнов на выходные — это нечто подобное?
— Возможно. Кэсс, я не знаю… Каждый раз, входя в этот дом, я испытываю такие противоречивые чувства… Мне трудно объяснить, что со мной происходит. Я просто знаю, что должна находиться там в эти выходные.
— Значит, завтра ты поедешь туда с вещами?
Лаура помедлила с ответом. Затем кивнула:
— Думаю, что да.
Кэссиди поставила пустую чашку на журнальный столик. Потом взяла зеркало.
— Возьмешь его с собой?
— Да, — ответила Лаура.
Она не знала, что собирается взять с собой зеркало. Не знала, пока не услышала вопрос подруги.
— Зачем? Мне показалось, что ты уже абсолютно уверена: зеркало не имеет никакого отношения к смерти Питера. Это зеркало… Теперь оно связано только с вами — с тобой и с Дэниелом?
— Дэниел солгал мне. Он что-то знает.
Кэссиди осторожно положила зеркало на столик. Нахмурившись, сказала:
— Наверное, я ошибалась. Ты ни на секунду не забывала о зеркале? Оно еще важнее для тебя сейчас, чем прежде. Почему? Потому что Дэниел солгал?
Лаура попыталась улыбнуться.