— Почти все уже рассказали мне, как провели день, Дэниел, — сказала Эмили. — А как дела у тебя?
Он не знал, успела ли она выяснить, что он вернулся сегодня намного раньше, чем ожидал, и поэтому ответил:
— Как всегда, много дел. Кстати, завтра утром мне снова придется уехать.
— Ты слишком много работаешь, дорогой, — заметила Мэдлин.
— Ничего страшного, мама.
Дэниел посмотрел на нее, как всегда, не понимая, что она за человек. Она прекрасно играла роль матери: говорила в нужный момент именно то, что нужно, безумно горевала, когда убили Питера, но не очень-то горевала по мужу. Наверное, не стала бы страдать, если бы и Дэниел умер раньше ее. Насколько он знал, Мэдлин не любила никого, кроме Питера.
Он знал это с детства и мог бы страдать от этого всю жизнь, переживая свою отверженность, но еще мальчиком понял: чего-то недостает не в нем, а в самой Мэдлин. Неизвестно почему, но в ее сердце было место только для одного человека, и это место занял Питер. Ее муж и старший сын слышали правильные слова и получали положенные им улыбки, но ни один из них не принимал их за чистую монету.
— Я считаю, что ты должен отдыхать хотя бы по выходным, — сказала Мэдлин, с тревогой глядя на него глазами, как бы подернутыми легкой дымкой — от успокоительных таблеток.
— Я поработаю только до полудня, — пообещал Дэниел. Как он и ожидал, это совершенно успокоило Мэдлин, и она снова погрузилась в молчание.
Дэниел посмотрел в сторону Кэрри и Джози — те сидели на диване. И даже беглого взгляда на живое пламя, на Лауру, оказалось достаточно, чтобы зажечь в нем огонь. Проклятый бесполезный ледяной душ…
Когда Лаура заговорила, ему показалось, что ее голос дрогнул.
— Кэрри, что вы играли сегодня днем? Это было что-то знакомое.
— Бетховен, — ответила Кэрри. — Я играла «Лунную сонату».
— Прекрасная музыка, — сказала Лаура. — Эти звуки, казалось, наполняли весь Дом ощущением мира и покоя.
— Музыка помогала тебе писать? — спросила Джози, поворачиваясь к Лауре.
— Не знаю, может ли мне хоть что-нибудь в этом помочь, — ответила Лаура со смешком. — Но у меня полегчало на душе.
— Кэрри, ты можешь сыграть нам после ужина, — заявила Эмили.
— Хорошо, я поиграю.
Если Кэрри и не понравился тон Эмили, она сумела это скрыть.
Алекс, стоявший рядом с Мэдлин, неожиданно для всех спросил, нарушив негласный запрет:
— Кто-нибудь видел Энн в последнее время?
Лицо Эмили окаменело. Но она промолчала.
— Я видела, как она вернулась, а потом снова уехала сегодня после обеда, — сказала Кэрри. — Она очень несчастна, бедняжка.
Эмили неодобрительно посмотрела на нее и сухо заметила: