— А я бы его не слушал. К стенке и точка.
— Таким, как ты, дай волю, вы всех к стенке поставите, — усмехнулся комиссар. — К стенке ставить оно, конечно, надо, но только когда это и в самом деле необходимо. А здесь, ну ошибся мужичок, не за тех воевать пошел. Потом осознал, сам пришел с повинной. Тут понятие иметь надо.
— Да какое ж понятие! — взвился Василий. — Я ж по дороге с ним говорил. Он как есть зажравшийся пережиток прошлого — несознательный элемент.
— Вот видишь, ты его сам несознательным называешь. А раз несознательный он, ты его не к стенке, а проведи с ним политинформацию, расскажи об угнетенном крестьянстве всего мира, расскажи, как героическая Красная армия борется за свободу рабочих и крестьян и что скоро по всему миру разом полыхнет революционный пожар.
— Я пытался, только он…
— Что он? Не поддается? Значит, плохо пытался. Надо было сказать так, чтобы он в сей же час со своим обрезом побежал батьку бить…
— Но я… я… Я совсем не об этом хотел спросить, — нашелся Василий. — Этот перебежчик… он сказал, где сейчас банда?
— Сказал.
— Ну и..?
— Что «ну и»?
— В ружье и поскакали. Мы их там живо…
— И кого ты в ружье поднимать собрался? Сейчас в деревне человек пятнадцать наших, да еще разведотряд Волкова. А у бандитов шесть тачанок. Если мы вот так туда сунемся, нас из тех пулеметов у околицы всех и положат.
— Но надо что-то делать. Они ведь опять уйдут.
— А мы вперед разведчиков пошлем, пусть проследят, что и как. Тем временем основная часть отряда подтянется. Да и бандиты никуда не денутся.
— Почему вы так уверены?
— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — нараспев произнес Григорий Арсеньевич. — А пока развернем-ка нашу «Кузню», надо отлить побольше патронов.
Он встал и отправился к дальнему сараю. За ним на земле было кострище. Пока Василий бегал за сумками, комиссар нарубил топором лучину, но прежде, чем сложить костер, пока никого не было рядом, начертил в пепле несколько странных знаков, сильно смахивающих на арабскую вязь. Потом он развел костер и разложил принесенные Василием инструменты.
— Бандиты эти люди опасные, сам знаешь, — продолжал он возиться с инструментами, раскладывая их на щербатой от времени деревянной скамье, которую красноармейцы установили неподалеку от кострища. — Ты, Василий-Василек, должен всегда помнить, что если враг твой преступил человеческую суть свою, ежели он у людей сердца вырывает или еще какой промышляет гнусностью, то так просто ты его не возьмешь. Чтобы такого гада свалить, нужно что-то особое. Простой пулей его не остановишь. Вот потому заранее надо особые «заговоренные» пули готовить. Чтобы они, если попадут в нелюдя, то валили его насмерть.