— Я не понимаю, Митя, как можно было так ответить, — сказала Вера. — Ведь он же ваш начальник?
— Да ну, Вера! всегда вот такая! — нетерпеливо повела Наташа плечами. — Так что ж такое?
— Как — что ж такое? Вот из-за этого Митя потерял место. Хорошо еще, что он неженатый человек.
— Голубушка, Вера, и женатые отказывались от мест, сказал я. — Читали вы в газетах о саратовской истории? Все врачи, как один человек, отказались. А нужно знать, какие это горькие бедняки были, многие с семьями, — подумать жутко!
Мы несколько времени плыли молча.
— Свобода вероисповедания… — задумчиво произнес Петька.
— К чему ты это сказал? — с усмешкою спросила Соня.
Петька помолчал.
— К чему я это, правда, сказал? — проговорил он с недоумевающей улыбкой. — А все-таки есть смысл.
— Какой же?
— Го-го! Какой! Свобода вероисповедания, — из-за нее в средние века сколько войн происходило.
— Ну, так что ж?
— Ну, так вот.
Я снова сел за весла. Лодка пошла быстрее. Наташа лихорадочно оживилась; она вдруг охватила обеими руками Веру и, хохоча, стала душить ее поцелуями. Вера вскрикнула, лодка накренилась и чуть не зачерпнула воды. Все сердито напали на Наташу; она, смеясь, села на корму и взялась за руль.
— Господи, вот сумасшедшая девчонка! Я так испугалась! — говорила Вера, оправляя прическу.
— Скорей, господа, скорей гребите! — говорила Наташа, откидывая распущенные волосы за спину.
Лодка вдруг с шуршащим шумом врезалась в тростник; нас обдало острым запахом аира, его початки закачались и раздались в стороны.
— Сильней гребите, сильней! — смеялась Наташа, нетерпеливо топая ногами. Весла путались в упругих корнях аира, лодка медленно двигалась вперед, окруженная сплошною стеною мясистых, острых, как иглы, стеблей. — Ну, вот, приехали! Вылезайте!
— Спорить трудно: действительно приехали! — засмеялся я.
Вера переглянулась с Лидой.
— Однако! Довольно-таки по-суворовски! — сказала она, поднимаясь.
— Ничего! Суворов был умный человек. Вылезай! Я вас в грёковской роще ужином накормлю.
— Да, если так, то… Ай, Наташа, осторожнее! Не качай лодку!
Мы вышли на берег. Спуск весь зарос лозняком и тальником. Приходилось прокладывать дорогу сквозь чащу. Миша и Соня недовольно ворчали на Наташу; Вера шла покорно и только охала, когда оступалась о пенек или тянувшуюся по земле ветку. Петька зато был совершенно доволен: он продирался сквозь кусты куда-то в сторону, вдоль реки, с величайшим удовольствием падал, опять поднимался и уходил все дальше.
— Не стоните, тут сейчас тропинка должна быть, — сказала Наташа.
Она остановилась и, подобравши волосы, широким узлом заколола их на затылке.