Нателка только охала и ахала, задавала детские вопросы, и Маша даже раздражалась, не понимая, почему всегда ироничная и бойкая подружка так раскисла. В конце концов она просто рявкнула на Нателлу, велев ей немедленно прекратить ныть и до их возвращения в Москву найти все возможные контакты в бюро Интерпола в Москве, МВД и МИДе. Нателка сразу успокоилась, стала деловито вспоминать, с кем из правоохранительной системы когда-либо встречалась, вспомнила даже давнего знакомца из пресс-службы Департамента экономической безопасности МВД, который когда-то пытался за ней приударить. В общем, удалось вернуть девушку в сознание, и хотя бы эта проблема пока перешла в разряд решенных.
С Ильей все вышло хуже. Маше показалось, что он был сильно нетрезв, хотя говорил спокойно, разумно и, как всегда, четко. Сказал, что МИД берет на себя, там есть хорошие контакты, но лучше было бы, если б туда они отправились сразу же с Ларисой – у тамошних людей лишнего времени не бывает. Но в голосе его Маша услышала какую-то постороннюю ноту, как у расстроенной скрипки. Вроде и не фальшивит, но звук нечистый. То ли паузы между словами он делал дольше, то ли сжимал челюсти слишком сильно… В общем, все это Маше сильно не понравилось, хотя Ларке она не сказала ни слова.
Утром, собрав вещи и заплатив недовольному хозяину апартаментов всего за сутки, хотя он рассчитывал на долгое пребывание, она приехала в больницу. Долго ждала, пока Ларису еще раз обследуют, сделают какие-то анализы, пока Ларка заплатит за вызов скорой в отель, пока им оформят бумаги с переводом на английский… В аэропорт приехали прямо к регистрации.
…Кажется, подлетаем к Москве, лениво думала Маша. Хотелось спать, поесть нормальной еды и еще очень хотелось в душ. Она посчитала в уме дни, которые оставались до прилета Андреаса. Получалось еще долго. Ну ничего, все равно она будет занята делами Ларисы. Маша не сомневалась, что каждый шаг, который им придется предпринять в Москве, будет связан с проволочками, глупыми отговорками, тягомотиной, бюрократическими пустыми глазами: «Мы, к сожалению, ничем не можем помочь…» Как все и всегда решалось в Москве.
За два года в Германии она уже порядком отвыкла от этих вязких, нелепых болотин административного произвола. Там, если уж чиновник обязан был решить твой вопрос в течение двух суток – будьте любезны, он так его и решал. У нас, когда говорят: «Позвоните на неделе!», это ничего не значит, твой вопрос может решаться и месяц, и полгода… Ну, ничего, дорогая, придется привыкать заново, усмехнулась она сама над собой.