Кто эта странная женщина? На врача не похожа: в черном строгом костюме, не в больничной униформе. Да и с чего бы это врач сидел тут ночью? Ведь с ней все в порядке, только, похоже, сделали анализ, о котором говорил Павел. Правда, он говорил, что больно не будет и уже вечером ее пустят к маме. Наверное, что-то пошло не так. Отчего все так плывет и звенит?
Женщина все еще напряженно смотрела на Анино лицо, потом снова уронила лоб на сцепленные ладони. Аня полежала еще какое-то время. И вдруг услышала странные звуки – женщина не то сморкалась, не то всхлипывала. Плачет, с ужасом догадалась Аня. Она затаилась под своим одеялом.
Женщина достала из кармана платок, промокнула глаза, тихо высморкалась. Медленно открылась дверь, и в нее просунулся незнакомый мужчина – высокий, плотный, с лысой или бритой головой. На фоне неяркого света, падавшего из коридора, он казался широкой темной тенью. Удивительно легко для своих габаритов он на цыпочках подошел к женщине, обхватил ее за плечи, что-то прошептал на ухо. Она молча мелко закивала.
Мужчина выпрямился, подошел к постели вплотную, наклонился над Аней. Она замерла, стараясь не жмуриться, чтобы не выдать себя. Мужчина тоже долго смотрел на нее, затем выпрямился, тихо поднял женщину со стула и вывел из палаты…
Ничего себе, расслабилась Аня. Что за дела? Может, ей во время исследования стало хуже и поэтому приставили эту странную женщину? Почему тогда не медсестру?
Она попробовала пошевелить ногами – правое бедро заболело сильнее. Кое-как повернулась на левый бок. Стало ужасно жалко себя: где мама, она бы сейчас пришла, пожалела, спросила бы: доченька, где болит? Вспомнила, как мама всегда старалась развлечь ее в болезни. Покупала игрушки, приносила что-нибудь диковинное – небывалый фрукт или огромную конфету. Аня хрипло кашляла, протягивала из-под одеяла слабую руку.
Мама садилась рядом, обнимала, клала прохладную ладонь на потный лоб…
Аня хотела было поплакать, но вспомнила, что маме, наверное, сейчас еще хуже, она больна по-настоящему, лежит в реанимации. Нечего ныть, сказала сама себе, ведь ты сдавала анализы для того, чтобы помочь ей, подумаешь, болит немного. «У кошки боли, у собаки боли, а у Анечки заживи», – вспомнилась присказка бабушки, которую повторяла и мать, когда Аня прибегала с ободранной коленкой или порезанным пальцем. «Нужно дождаться утра, тогда уж точно потребую, чтобы меня пустили к ней, хватит из меня делать больную!» И с этой мыслью Аня провалилась в сон.
20 августа 2008 года, среда, утро
В аэропорту Анталии Маша решила не заходить в полицейский участок – во-первых, слишком рано, полицейские, скорее всего, еще в полусне – о чем разговаривать? А во-вторых, лучше появиться здесь с Ларисой, во избежание недоразумений и ради экономии времени. Она взяла такси и полетела в Белек, подгоняя таксиста, который и без того вел машину как Шумахер – опасно маневрировал, шел на двойной обгон, съезжал на обочины, поднимая хвосты пыли.