— У него пунктик насчет этой гитары, — сказала она из-за спины.
— Я к ней не притрагивался, — сказал Пират, не оборачиваясь.
Пауза.
— Я знаю. Ну, такие уж они, музыканты.
Он улыбнулся. На сей раз улыбка была добродушной.
— No problemo,[20] — сказал он.
Все чипсы и сальсу они умяли минуты за две. «А твоя мамаша даже конфету со мной съесть отказалась». Пират хотел произнести это вслух, ведь с Норой ему было гораздо легче, но почему-то передумал. Реальных причин на то не было — просто послушался инстинкта.
— Отличная сальса, — сказал он. — И чипсы неплохие.
Она кивнула. Глаза ее будто были направлены куда-то внутрь.
— Исторические фильмы, — сказал он.
— А что?
— Почему они тебе так нравятся?
— Я же сказала: нравились. Потому что история всегда была моим любимым предметом. Я обожала представлять себе прошлое.
— Типа как в «Страстях Христовых»?
— Его я как раз не видела, — сказала Нора. — Слишком уж много крови.
Откуда ей знать, если не видела? К тому же Пират не считал, что там слишком много крови. Но сказал почему-то следующее:
— Да, кровищи там полно.
— Мне не нравится смотреть на кровь.
— Да. — Он вспомнил, как кровь струей била из шеи какого-то парня, разозлившего «Пять восьмерок». Как маленький красный фонтанчик, довольно, кстати, красивый, если не видеть всего остального. Эй! Занятное наблюдение. Стоит ли им поделиться? А почему бы и нет? — Я просто…
Но тут она его перебила:
— Я знаю, что ты хочешь сказать.
— Да? — Как ей это удалось? Она-то в тюрьме не сидела и с настоящими бандитами не сталкивалась.
— Ты хочешь спросить, почему я разлюбила историю.
Вот об этом он уж точно не думал. Какое ему дело?
— Так что же? Почему ты ее разлюбила?
— Потому что прошлое оказывается ужасным. Мерзким и страшным.
— И не говори.
— Вот именно! Вот именно, такая фигня. Невиновного человека сажают в тюрьму, убийца разгуливает на свободе, а мой отец… — Ее лицо искривилось, стало, можно сказать, уродливым, хотя еще недавно Пират думал, что это в принципе невозможно. Казалось, она готова разреветься, но тут кожа на ее лице опять разгладилась. — Что с ним случилось?
— Его убили? — Пират был в этом уверен, ведь с этого и начались его неприятности, но произнес предложение как вопрос. Нора говорила как-то странно, он запутался.
— Да. Такой идиотский треугольник.
Этой фразы он не понял и, потянувшись к миске, выудил последние крошки чипсов.
— А ты видел его могилу? — спросила она.
С какой стати?
— Нет.
— А хотел бы?
Да не очень. Что Пирату действительно хотелось сделать, так это сыграть на «Рикенбэкере» с усилителем, и чтоб никто ему при этом не мешал. Он уже собирался сказать: «Как-нибудь в другой раз», — когда вдруг подумал, что немного свежего воздуха ему не помешает. И кроме того: