Хозяйка (Борисова) - страница 55

А, может, я стала бы как раз бомжом, нашедшим что-нибудь хорошее в помойке, и сидела бы я тогда не в кресле, а на тротуаре на газетке и грелась бы на солнышке, радуясь тому, что нашла.

И, вообще, я хотела бы быть кем угодно, хоть увиденным, хоть выдуманным мною, и не потому, что бабушка говорит про других: «счастливые люди», а потому что хочу все, и, в первую очередь, то, чего нет.

Прогулка

Из дома можно уехать на лыжах, но это позже, когда голая чернильная унылость посветлеет от снега, и можно будет надеть ботинки, взять лыжи, пройти остановку до лесопарка, а там зацепить крепления и, неуверенно манипулируя лыжами и палками, заскользить в мягкую рыхлую тишину. Сейчас можно уехать туда на велосипеде — проделать сначала тот же путь по тротуару, объезжая людей и поребрики, доехать до леса и углубиться в него по дорожкам, засыпанным листьями, по возможности объезжая грязь, ямы и корни, слушать, как скрипят елки, нюхать, как пахнут листья, выезжая обратно, гадать об источнике приближающегося шума, думать, не поезд ли это, потом понять, что просто это шум города, которого не замечаешь, когда он вокруг.

Или поехать по вновь открытой дороге туда, где раньше были пустыри: переключив передачу, часто и быстро вращая педали, медленно въезжать на длинный и высокий путепровод, а потом, опасливо придерживая тормоза, со свистом нестись вниз, обозревая дали, марсианские виадуки и развязки строящейся кольцевой автодороги, копошащихся строителей в оранжевых куртках, сваи, краны, песок, синеву небес.

Или можно, наоборот, уехать вечером в центр: просто сесть на любую маршрутку, выйти на Невском и пойти куда глаза глядят, например, по каналу в Коломну, в тихие темные улицы, куда еще не вполне добрался капитализм, где люди спускаются в тапочках в подвальный магазинчик, из которого вдруг выскочит продавщица и с криком устремится в анфиладу дворов, отважно преследуя скрывшегося там не заплатившего за пиво мужика.

Можно по Фонтанке вернуться на Невский, заглядывая в окна совсем пустых и рядом — битком набитых кафе, гадать, в чем разница, думать, что культуру посещения кафе мы так и не переняли: собираем старшее поколение по-прежнему дома, хоть и не готовим больше, а просто покупаем в магазине торт и салаты; друзья же забегают, в основном, на работу, где за чаем без хлопот можно обо всем поговорить.

И, меряя ногами километры по уже темным, в огнях фонарей улицам, глядя на отремонтированные и не отремонтированные дома, на освещенные окна со стеклопакетами и без, гадая, какая за теми и за другими протекает чужая жизнь, мы словно утаптываем, упорядочиваем и свою: появляется способность, не перемывая разными словами одно и то же, высказывать какие-то другие утешительные мысли, скажем, о моментах гармонии, которые случаются так редко, только на самом стыке, на переходе, причем лишь на короткое время. Вот, например, жалуешься на перманентную занятость, когда прямо некогда вздохнуть, потому что действуешь по разным направлениям, как компьютерная многозадачная система, при этом думаешь, какое будет счастье, когда все это разгребешь, а, разгребешь, только успеешь обрадоваться, как уже раверзается бездна и пустота, и с радостью хватаешься за новые, слава Богу, пока еще накатывающие дела.