– Почему вы не его спрашиваете?
– Потому что он ни за что правды не скажет.
– Ничего, кроме того что он навек завоевал уважение и дружбу рыцаря, – отвлекшись от беседы с Даером, хохотнул Франк. – Я его не бил, не кусал и голодом не морил. То есть не я голодом морил.
Лири вцепилась в Диля, словно лесной клещ, пришлось объяснять ей, что Франк просто шутил, и даже в темнице никто их голодом не морил, и хлеб давали, и воду, у него и на свободе бывала более скудная пища. Кай тепло улыбался, но, слава богам, не рассказывал о том, как Диль по глупости отдавал большую часть воды эльфу, который может без нее обходиться неделями.
Кай вдруг положил руку Дилю на плечо и прошептал:
– Могу неделями, но это не означает, что я не страдаю от жажды. Ты очень мне помог, очень, друг мой. Клянусь.
Вот покраснеть еще не хватало. Диль думал, что оставил эту привычку в Ванрелле, а вот, оказывается, вернулась. Наверное, никто просто не говорил с ним так… так уважительно. С акробатами уважительно не говорят. Акробаты никому не помогают, разве только друг другу. Рыцари не называют акробатов друзьями.
И принцессы акробатам на шею не прыгают.
– Правда, со мной все было хорошо, – сказал Диль. – В тюрьме я изрядно перетрусил, но это длилось недолго.
– И чего такого страшного в тюрьме? – протянул крючконосый. – Вы, люди, вообще отличаетесь феноменальной трусостью.
Диль не знал, что такое «феноменальный», но удивился: боги знают, сколько он встречал бесстрашных людей. Аури ничего не боялся. Сам он, пожалуй, героем никогда не был, но и не трясся как осиновый лист, так просто потому, что трястись случая не представилось. На него даже дикие звери никогда не нападали, даже собаки в деревнях не особенно облаивали. Животные его любили. Взаимно.
– Бирам Краден, – сообщил крючконосый и после паузы добавил: – Ученый.
Наверное, знаменитый. Он ждал, что его имя известно. Кому – бродячему акробату? Диль не успел подавить улыбку, и ученый ее заметил. Черные бездонные глаза полыхнули такой яростью, что Диль поспешил оправдаться:
– Я всего лишь бродяга, господин Бирам, я никаких ученых не знаю, это не должно оскорбить вас.
– Ну я не бродяга, – лениво сказал Франк, – и тоже о такой научной величине не слыхал. Что открыл? Законы мироустройства? Или определил, чем синяя муха отличается от черной?
Яростный взгляд достался Франку, а блондинчик зло засмеялся. Даже странно. Злость не вязалась с этой милой, почти ангельской внешностью.
Кай снова положил руку на плечо Дилю, и выглядело это как защита. Ну и зачем? Никто его и не обижает. Ученый свысока смотрит? Да и черт бы с ним, мало ли кто на него смотрит свысока.