Он довольно улыбнулся. Значит, не переломили.
– Ты же был совсем ребенком.
– Я никогда не был ребенком. Или перестал им быть, когда научился ходить и говорить. Когда они наказывали, еще ничего. Когда начали награждать, стало плохо. – Он искоса посмотрел на Диля и улыбнулся совсем иначе. – Ты знаешь, что у них обет не прикасаться к женщинам? И они его блюдут, потому что кара очень уж страшна, если вдруг дойдет до первосвященников. А много ты встречал мужчин, способных обходиться без женщин даже не год, а всю жизнь? Вот и я не встречал. Братьям не нужны были женщины, потому что у них были мальчики. Мы. А я, на свою беду, был хорошенький, как ангел. – Он поморщился. – Впрочем, если бы я был страшен, как болотная жаба, ничего не изменилось бы, в лицо можно и не смотреть. Я смотрю, ты в ужасе? А это, между тем, очень распространено в местах, где мужчины лишены женского общества. Я их даже не виню. Я виню тех, кто придумал это правило, отлично понимая, что его будут нарушать. Впервые меня наградили, когда мне исполнилось девять лет. Последующие три года награждали регулярно. Не только меня, всех.
– А убежать?
Илем горько умехнулся.
– Убежать? Куда? Тизирцы очень чадолюбивые, всех бездомных детей непременно определяли в приюты. Как думаешь, далеко убежит мальчик без единого диггета в кармане, да еще одетый в синюю куртку воспитанника храма? Но убегали. Я помню четыре побега. Троих вернули, а четвертый, подозреваю, сам сгинул где-то. Из этих троих двое покончили с собой, третий сошел с ума.
– И никто ничего…
– Несчастный случай. Бедный ребенок сорвался с галереи, бедный ребенок подхватил воспаление легких. В общем, я к побегу готовился полгода. В город нас, в общем, выпускали. Кто-то же должен был жратву для братии закупать, если вдруг пожертвований натурой не хватало. Ну и по поручениям бегали. В один прекрасный день я нашел способ прийти на Дно и пробраться к Днищу. Знаешь, кого так называли? Самого главного подонка на дне. Меня, конечно, поймали раньше, чем я до него дошел, но его приближенных я заинтересовать сумел. Сокровища храма. – Илем снова потянулся, как сытый кот. – Я не только разузнал, где они хранятся, я придумал, как их оттуда забрать. А в благодарность Днище взял меня к себе… ну вроде как усыновил. Стражники не дураки, чтоб просто так на Дно соваться, разве только во время облавы… да только там об облавах узнавали раньше, чем стражники. Днище подобрал мне мамашу. У нее своих было столько, что она со счету сбивалась, а я только числился ее сыном. За пару диггов в месяц. Но если меня останавливали в городе, я ссылался на то, что восьмой сын матушки Вари. Так что с двенадцати лет я обучался уже совсем другим наукам, а к восемнадцати не было вора ловчее, чем Илем Ветер. А в двадцать восемь лопухнулся, как последний деревенский дурачок и мало того что остался без руки, так еще и вляпался в миссию по спасению мира. И вампира разозлил… И ведь, знаешь, ничего не помню. Будто он меня и не кусал. Ну что, как тебе история моей жизни? Впечатляет?