— Пропадете вы здесь, ребятки. Жалко мне вас тратить, — старшина все еще пытался настоять на своем, но в душе он понимал: они правы, ему надо вести людей — горстку израненных бойцов; а эти ребята… Их правда, — сегодня их черед.
Вот уже сколько дней батальон подчинялся простейшему правилу: «Чтобы не потерять всего, необходимо жертвовать частью этого всего». Так уже было, и так будет теперь. Эти парнишки сделают то, что до них сделали другие. И тогда батальон останется жить. Он, старшина Милешин, командир сводного батальона, ведет не горстку бойцов, — в его, руках жизнь двух полков. Эти полки — тщательно свернутые полотнища знамен в вещмешке сержанта Мчедлидзе. Пройдет время, вокруг знамен соберутся новые люди. И останутся полки. Вроде как бы ничего и не было под Уманью. И полки эти погонят гитлеровское зверье, прикончат в логове. На этот счет старшина не сомневался. Как пить дать — перешибут зверюге хребтину. Велика Россия, подавится ею гад!
— О чем задумался, а, комбат? — Вилька понимал, что старшина сдается, и это обстоятельство обрадовало паренька. — Не уступим мы своей очереди. Что мы — хуже других? Лично я, как воспитанный человек, обязан уступать очередь лишь интересным девушкам.
— Лошак ты, Вилька, — вновь протянул Юрка, но для разнообразия прибавил на этот раз — Пошлый лошак.
— Он, видать, из молодых, да ранний, лошак-то. Старшина считал, что Лошак — фамилия Вильки, и очень этому удивлялся. Странный какой-то парень. Глаз как у волка — ночью — светится, и днем в него смотреть тяжело: шалый глаз. И сам он весь словно на пружинах, а язык — то дурной, то злой, а иной раз — в самую точку. Храбрый парень. Только не поймешь — вроде похож на восточного человека… Тогда почему Лошак? Ну есть в батальоне боец Сковорода; смешно, но понятно, из местных он. А этот — Лошак.
Долго молчавший Глеб вдруг огорошил:
— Сижу я и думаю: очень тяжело милицейским следователям жениться. Вот, к примеру, я — следователь. Прихожу на место событий — лежит пистолет. Что я должен сделать? Осторожно завернуть пистолет в чистый носовой платок. Лезу в карман, а в кармане — грязная тряпка. Теперь понятно, что я хотел сказать?
Глеб отличался своеобразной логикой. Он утверждал, будто в школе учат детей для того, чтобы они меньше интересовались науками (Это как раньше было. Купец уговаривает нового приказчика: «Ешь, милай, икорочку, вкушай от пуза, сколь хошь». Приказчик объестся и потом всю жизнь на икру глядеть не может); мелких хулиганов Глеб одобрял — полезные люди: за паршивый разбитый нос или там фонарь под глазом целый год вкалывают на пользу общества. Экономически это выгодно.