Теперь все представлялось ей именно в таком свете.
Анна принялась дергать ручку дверцы машины. Когда Этьен попытался помешать ей, свободной рукой она принялась отбиваться. Рука Этьена случайно коснулась голой кожи бедра в том месте, где кончалось кружево чулка. На секунду ей показалось, что его пальцы задержались там, но в действительности Этьен резко отдернул руку, и стало ясно, что он допустил это по ошибке.
— Думаешь, я каменный?
Голос Этьена звучал странно. Замкнутое пространство машины усиливало эффект.
— Мне кажется ты бываешь безжалостно-практичным, когда тебе это удобно. Факты говорят сами за себя. Ты и не смотрел на меня до тех пор, пока я не предложила развод. — К величайшему облегчению Анны, дверца наконец открылась, и она выскочила из машины. К счастью, на этот раз машина стояла.
— А больше тебе ничего не приходит в голову относительно мотивов, по которым я хочу разделить с тобой постель? — закричал он и бросился за ней следом.
Когда Анна подбежала к входной двери, она услышала, как Этьен настигает ее широкими быстрыми шагами.
Домработница Кемпов всегда оставалась ночевать в тех случаях, когда нужно было посидеть с детьми, но в этот момент она уже спала. Анна не боялась разбудить весь дом, но все же предпочла дождаться Этьена. Обернувшись к нему, она прижалась спиной к двери.
— У меня нет ключа.
Этьен тяжело дышал. Его лицо пряталось в тени, но чувствовалось, что он по-настоящему взбешен. Анне никогда не приходилось видеть его на грани потери контроля над собой. Она и сама едва владела своими чувствами, мысли путались, связать их в какую-нибудь логическую цепочку она даже и не пыталась.
Резко отрицательная реакция всего ее существа на его предложение не была бы такой решительной, если бы она не страдала от безнадежной любви к нему. Деловитое предложение, представлявшее собой жестокую пародию на то, чего она так ждала, глубоко и болезненно ранило ее.
Одной рукой Этьен оперся о стену рядом с головой Анны, другой молча отпирал дверь. В таком положении Анна ощущала себя запертой в пещере, где стены представляли собой не холодный камень, а плоть и кровь. Когда дверь распахнулась, она поднырнула под его руку.
— Не так быстро!
Этьен вошел следом за ней и схватил ее за плечо, развернув на сто восемьдесят градусов. Каблуки подломились, потому что он буквально сбил ее с ног, рванув к себе для поцелуя.
Его не устраивал покорный ответ; он жаждал капитуляции, и он ее получил. Этьен не остановился, пока не услышал слабые гортанные стоны наслаждения в ее горле, не почувствовал, что превратил ее тело в трепещущую плоть, всю из звенящих нервных окончаний.