. Так, по крайней мере, она хоть кому-то поможет.
Теперь нужно было разложить свои вещи. Вчера Лиз достала их из пакетов и повесила на спинки стульев безо всякого интереса. Но сегодня она испытала легкое волнение, которое переживает любая женщина при виде новой одежды.
Спасибо Мэгги, подумала Лиз. Сама бы она не смогла заставить себя купить приданое. Слишком была потрясена случившимся. Только теперь она оценила способность Мэгги по достоинству. Та профессионально осмотрела ее и заключила:
— С такими прелестными шелковистыми золотыми волосами и светлой кожей ты можешь носить любой цвет. Пожалуй, кроме белого, если не загоришь.
Теперь, доставая каждое платье и прикладывая его к себе перед зеркалом, Лиз начала раскрываться. В этой одежде она будет выглядеть прекрасно.
Мэгги предусмотрела одежду на все случаи. Тут были платья для сада, брюки и свитера, повседневные платья, летний костюм из тяжелого шелка цвета слоновой кости с коротким жакетом, который подойдет, как сказала Мэгги, для любого случая.
Для вечера были два платья: одно выше колен из романтического муслина в лиловых, бирюзовых и белых тонах с рукавами-фонариками, а второе — длинное серебристо-вишневое.
Лиз сняла кофейные брючки и майку и надела муслиновое платье. Эффектный глубокий квадратный вырез был ей к лицу. Лиз гладко зачесала волосы и повертелась перед зеркалом, в солнечных лучах лиловый и бирюзовый красиво переливались.
— Твое платье, — сказала она себе. — Твое личное платье, и оно тебе идет. Ты Лиз Хартли и больше никто, через две недели ты выйдешь за Бретта Дентона, и когда-нибудь он скажет, что любит тебя. А это, моя девочка, все твое будущее.
Лиз улыбнулась. Затем опять облачилась в брюки и майку, повесила платье в гардероб с остальными вещами и спустилась в сад. Остаток времени она решила провести, помогая Эймсу.
Старый садовник ей обрадовался и попросил прополоть клубничную грядку. Лиз добросовестно принялась за дело, а Эймс отправился в другой конец сада и взялся натягивать веревку со стручками фасоли. Лиз было нетрудно: из сорняков были в основном только крестовник и мокричник, которые выдирались легко. Лиз тихо напевала, не думая ни о чем, наслаждаясь теплом солнечных лучей, запахом земли и растений, тишиной старого сада.
Позади раздалось тихое хныканье, и, обернувшись Лиз увидела Тимми, сынишку Клер. Он стоял, широко раздвинув толстые ножки, его рот искривился от плача, глаза были полны слез.
— Тимми, что случилось? — Лиз опустилась рядом с ним на колени.
Продолжая хныкать, он протянул пухлую ручку. Она была запачкана землей и, похоже, кровью.