Марио кивнул, его темные глаза потеплели.
— Мы можем больше не встретиться. Но… я хочу сказать, что мне было бы приятно продолжить знакомство с вами при других обстоятельствах, — сказал он, заглядывая ей в глаза.
— Мы с Эдди любили друг друга, — сказала она, пытаясь убедить себя в этом. Пат старалась вызвать нужные ощущения, но никак не могла.
— Конечно. — Он отодвинулся от нее, его лицо стало непроницаемым. — Эдди все любили. — Голос стал жестким, как будто он считал, что брат вовсе не заслуживал любви. Но ради Слая она должна сохранить в своем сердце только хорошее.
— Отвезите меня домой, — попросила она, — я устала.
— Одну минуту. — Его тон был деловито-официальным.
Выскользнув из машины, он окинул взглядом улицу в поисках шофера и, найдя его, что-то тихо сказал тому. Затем вернулся и сел за руль. Машина плавно двинулась по ночному городу, редкие огни отражались в темной, спокойной глади реки. Оба молчали. Осталась позади Темза, мост Тауэр с его романтическими очертаниями, сам Тауэр, черной громадой возвышающийся на другой стороне реки. Серые призрачные стены — свидетели триумфов и разочарований, таинственные и интригующие. Патрисия молча плакала. Вряд ли она смогла бы точно назвать причину этих слез…
— Приехали, — сказал Марио и выключил двигатель.
Без единого слова она вышла. Захлопнула дверцу. Пошла к дому, не попрощавшись и не оборачиваясь, словно в бреду.
Пат открыла входную дверь и услышала, как заработал мотор. Марио Бенционни исчез из ее жизни. Не в силах двинуться с места, она опустилась на ступеньки. Охваченная душевной мукой, Пат закрыла глаза, сердце ее разрывалось от боли. Она сидела молча, обхватив колени руками, стараясь унять дрожь и собраться с силами.
Господи, как она одинока! Страшно одинока. И останется одна еще очень, очень долго, быть может, всю оставшуюся жизнь…
Мысли вернулись к Эдди. Все ее будущее было разбито. Пат вновь заплакала, заплакала от жалости к себе, от предательства мужа, от досады, что все это произошло именно с ней. И плакала до тех пор, пока не почувствовала полное опустошение.
И тогда она поднялась и вошла в дом.
Прошло десять дней. Каждый из этих дней Марио звонил ей с Сицилии. Пат все же решила ехать на похороны, но думала сообщить об этом в последний момент. Накануне отъезда она ждала его звонка с особым волнением, возбужденная предстоящей поездкой и испытывая неловкость от того, что обманывает Марио и собирается поступить против его воли.
— Привет, Патрисия. — Теплый тон ласкал ее слух. Она сидела, утонув в кресле, радуясь звонку.