— Дура! — бросил Марио, когда она проходила мимо.
— Это ты рассказал ей обо мне! Свинья! — Пат смерила его взглядом, полным ненависти.
— Какого черта? Я никому ничего не говорил, — буркнул он.
Теперь это уже не имело значения. Ее узнали, и для всех она была женщиной, достойной презрения. Дешевкой. Скорее отсюда! Слай не должен видеть этого скандала. Ребенок не виноват. Господи, за что ей все это? Сознавая, что она стала причиной скандала, нарушившего печальную торжественность похорон, Пат склонила голову и почти побежала к своей машине сквозь презрительные взгляды.
Вдруг она услышала, как кто-то торопливо догонял ее. Она, затаив дыхание, настороженно прислушалась. Нет, не Марио, явно шаги женщины, но и не Мария — слишком тяжелый звук предполагал тяжелую обувь.
— Подождите, пожалуйста, подождите! — раздался задыхающийся женский крик.
Нет уж, дудки! Пат даже не оглянулась. Она жаждала покончить со всем этим, уехать и забыть все раз и навсегда. Она достаточно наслушалась оскорблений и больше не позволит ни членам семьи Бенционни, никому другому вторгаться в свою жизнь. Она ускорила шаги, почти побежала. Этот кошмар должен кончиться! Хватит! Единственное, что теперь нужно, — дойти до машины, посадить Слая и…
Ключ! Она не могла найти ключ.
— О Господи! Господи! — молила она в панике.
Теперь Пат услышала приближающиеся мужские шаги. Кто-то решительно шел по тропинке. Боже, кому она еще понадобилась?
— О небеса, помогите! — Дверь оказалась открыта. — Слай, не балуйся, милый, — шептала она, целуя сына в маленький нос, когда тот, упрямо сопротивляясь, бил ножками. Бедный мальчик, он не понимал, почему она так суха с ним. — Пожалуйста, не сердись. Я не могу больше выносить это. Мы должны уехать. — Она попыталась завести мотор.
— Теперь ты не можешь уехать. Ни ты, ни я. Заварила кашу, теперь расхлебывай! Святая Дева! Ты не понимаешь, что растревожила осиное гнездо! — взбешенно сказал подошедший Марио.
— Уходи! — крикнула Пат. — О, Слай, дай мне застегнуть ремень, — просила она.
— Пусти, мама, не хочу!
— Я займусь твоим сыном.
— Нет! — Она произнесла это на последнем издыхании, сражаясь с мальчиком, с автомобилем, со слезами. — Я уезжаю! — закричала она. — И не смей трогать ребенка!
— Успокойтесь оба, — твердо сказал Марио, и малыш вдруг затих и уставился на него серьезными недоумевающими глазами. Никто и никогда не разговаривал с ним резко, никто не кричал на него.
Эдди настойчиво требовал, чтобы их ребенок имел все, что захочет, и Пат старалась по возможности соединить свои идеи воспитания с требованиями мужа. Она считала, что дети нуждаются не только в любви и доброте, но и в строгом воспитании.