В опрометчивости своего шага Татьяна убедилась, когда в начале первого часа ночи попыталась уйти домой. Тут только выяснилось, что родителей Белого дома нет, соседская бабка и носа не высунет от страха, а стены и перекрытия сталинской постройки не пропускают звуки. Белый запер дверь комнаты и встал перед ней, поигрывая ключиком. Татьяна безуспешно пыталась выхватить ключ и громко кричала на гнусного обманщика, стыдя и возмущаясь. Тот лениво отвечал в том духе, что деваться некуда, нечего из себя строить, когда такой парень предлагает дружить и даже жить в одной кровати. Он сбросил рубашку и, голый по пояс, продемонстрировал мускулатуру, подернутую тонким жирком.
Несколько раз он пробовал опрокинуть Татьяну на диван, но та остервенело отбивалась, царапалась и пыталась кусаться. В промежутках между попытками Белый уговаривал и угрожал. Так продолжалось довольно долго. В два часа ночи на улице погасли фонари, и за окнами воцарился глубокий мрак.
– Я в окно выпрыгну! – выпалила Татьяна последний довод и бросилась открывать створки.
– Ага, давай, прыгай, – усмехнулся Белый и выключил свет, готовясь к последнему и pешительнейшему натиску.
Татьяна, вскочив на подоконник, торопливо расшатывала последний верхний шпингалет, когда Белый сграбастал её за бедра и швырнул на диван. Церемонии кончились. Он больно заломил ей руки и присосался слюнявым ртом к её губам, заглушая крик.
И тут окно со звоном распахнулось. Сырой и холодный воздух осенней ночи ворвался в темную комнату. И кто-то невидимый мягко, как кошка, спрыгнул на пол. Но толчок ощутимо передался через ножки дивана, звякнула посуда на столе. Белый почувствовал опасность, выпустил жертву и вскочил на ноги. Близкий светофор, работающий в ночном режиме, ритмично подсвечивал уличную тьму за окном тусклой, словно бы горелой желтизной. На этом фоне так же ритмично возникал и растворялся странный силуэт, похожий на человеческий, но с огромной лохматой головой без шеи, собранно-горбатый, не то стоявший не месте, не то неуловимо смещавшийся с каждой вспышкой куда-то вбок. Существо резко взмахнуло рукой, а может, лапой, но в темноте не достало Белого, только обдало воздушной волной. И звук раздался, словно полоскалось на ветру белье, развешенное сушиться. Это хлопнул широкий рукав комбинезона.
Тогда Белый ударил сам – кулаком в центр силуэта, отбросив его к окну. И чуть не взвыл, так больно попал рукой на что-то, металлически звякнувшее. Эта неожиданная боль сразу сбила с ритма драки, он чуть замешкался и припоздал со вторым ударом. Неизвестный противник встретил его выпад блоком левой руки, оснащенной наручем со стальным уголком. Белый завизжал пронзительным тявкающим визгом, будто зашибленная собачонка. И тотчас противник шагнул на звук и резко выбросил руку, словно копьем ткнул, целя в лицо. Белый отшатнулся, почувствовав, как стальные когти с клацаньем сцапали воздух у него перед глазами.