Из забытья Пола вывел голос Мэгги:
– Проснитесь же, доктор. Вставайте и выпейте чаю. Просыпайтесь, доктор.
Пол с трудом заставил себя разлепить глаза. Повернувшись на бок, он прохрипел:
– Который час, Мэгги?
– Восемь утра.
– Восемь! – Пол едва не подскочил в постели. – Что же ты меня раньше не разбудила?
– Ничего, вам нужно было отоспаться. Вставайте, я вам уже ванну приготовила. Потом вылезете свеженький как огурчик. Только сначала чайку глотните.
Пол дрожащей рукой взял чашку с ночного столика – нет, он пил на ночь, но принял снотворное. Мэгги была права – ему было необходимо выспаться. Опершись на спинку кровати, он спросил:
– Мэгги… ты уже отнесла поднос наверх?
– Нет еще, – сказала она через плечо. – Я сперва вас завтраком накормлю, а потом уж ею займусь.
– Нет, Мэгги, накорми сначала ее.
Мэгги с неохотой пожала плечами и вышла.
Пол медленно выбрался из постели; голова гудела от сна. Полежав в ванне, он принял холодный душ, энергично растерся полотенцем, как был, голый вернулся в спальню и – замер как вкопанный: на самом пороге, привалившись спиной к двери, стояла Мэгги. Она как будто опиралась на нее, чтобы не упасть.
– В чем дело? – резко спросил Пол, хватая трусы и поспешно натягивая их. – Что-нибудь случилось? У тебя такой вид, словно ты привидение увидела.
Кухарка не ответила. Пол подлетел к ней и схватил за руки.
– Мэгги, что с тобой? Ты не заболела?
– Наденьте… на себя что-нибудь, – пробормотала она, указывая на его брюки. – И – ступайте за мной.
Пол быстро посмотрел мимо нее, в сторону спальни Бетт, потом, на ходу натягивая брюки, вышел и поспешил по коридору; Мэгги медленно последовала за ним.
Дверь в комнату Бетт была распахнута настежь. Сама Бетт ничком распростерлась на полу. Ночной столик был опрокинут, а рядом с ней на полу выстроились будильник, стакан и пузырек. Присев возле Бетт, Пол перевернул ее на спину и приложил ухо к груди; затем протянул руку и взял пузырек. Это была та самая склянка снотворного, из которой он сам накануне вечером взял две таблетки. Склянка, которую он всегда держал под замком в своей аптечке. И из которой выдал пару таблеток Джону Прайсу, чтобы тот отнес их Бетт.
Он бросил взгляд на бездыханное тело. Черты лица Бетт были искажены, словно она умерла в агонии или после мучительной борьбы. Господи, какая трагедия! Пол ощущал болезненные угрызения совести; так бывает всегда, когда кажется, что чего-то не сделал, чем-то не успел помочь. Эх, Бетт, Бетт. Глядя на мертвую девочку, – а Бетт так внешне и не повзрослела, – Пол понимал, что ощущение этой утраты пронесет с собой до конца, до самого последнего вздоха.