Ропот прокатился по гномьим рядам: «Предатель?!».
Кобольды уложили тело пред старейшиной и спешно удалились. Тирди чувствовал как отступает напряжение и остается только глухая тоска и боль.
Старейшина и орк склонились над погибшим.
— Я слышал, что тангары ставят клеймо на принадлежащем им оружии, — сказал Архут так, чтобы слышали все собравшиеся. — Часть его сохранилась на этом обломке. Думаю, вам, достопочтенный тангар, не составит особого труда определить владельца.
— Не составит, — ответил тот. — Но, вполне возможно, хозяина оружия уж давно нет в живых.
— И все же?..
Долгое время длилось тягостное молчание. Слишком долго медлил с ответом старейшина. Он узнал клеймо.
Тишина воцарилась в округе. Казалось, даже ветер перестал тревожить древесные кроны. И только кобольд, медленно обнажая когти, прорычал так, что его услышали в дальних уголках лагеря:
— Выдайте убийцу нам!!!
Старейшина медленно откинулся на спинку кресла. Опустил седую голову. Сказал:
— Тангар нарушил договор. И теперь умрет мучительной смертью… — и добавил так, чтобы это мог услышать только Архут. — Но умрет он от рук соплеменников.
Кобольд усмехнулся. Поклонился.
— Позволено ли будет нам присутствовать при казни? — Еще раз улыбнувшись сказал он.
Старейшина поднял взгляд.
— Да. Ты и твои войны смогут наблюдать казнь с самого ее начала. Но после… Вам придется уйти.
— С превеликим удовольствием, достопочтенный гном, — ответил Архут. — Ты был хорошим союзником.
Кобольд отступил назад. И, окруженный своими воинами, двинулся прочь от шатра. Гномы расступились, пропуская зеленокожих. Злая обида смутила их разум. Еще немного и мог разгореться новый бой.
Когда строй сомкнулся, старейшина сказал:
— Выйди в круг, нарушивший договор, пока мне не пришлось назвать твоего имени и имени твоего отца.
С огромным трудом давались слова старому гному, ни разу на своем веку не видел он такого позора.
Из первых рядов вышел тангар. Когда-то черная, пышная борода грязными лохмотьями свисала с подбородка. Застарелые шрамы на щеках скрывала наложенная на голову повязка.
Лорин, сын Дорина. Тирди узнал его. Они вместе шли тогда в наступление на эльфийскую твердыню во главе войска. Именно его топор видел Тирди в темноте.
Сердце, судорожно бившееся в груди, вдруг остановилось: «Как он мог!» Пусть то были кобольды — давний и заклятый враг рода тангаров. Но как он мог нарушить договор!?
Ничего не видя вокруг себя Тирди поплелся к костру. Отпугнул кого-то из недавно вернувшихся дозорных, кинувшегося было к нему с расспросами. Сел поближе к тлеющим углям, чувствуя жестокий озноб, и поел горячей похлебки.