— Расскажите, как вы познакомились, — попросил он.
— Мы с ним вместе были в одном детском доме. Вместе играли, подружились, утешали друг друга, если нас обижали. И незаметно полюбили друг друга. Поженились мы в день моего рождения, когда мне исполнилось восемнадцать. Он для меня был единственной моей семьей, Филипп. — Теперь уж наверняка этот лощеный отпрыск французских латифундистов поймет, почему она так жаждет обрести семью. Нэнси задумчиво сидела за столом, не видя перед собой ни хрусталя, ни серебра.
Ладонь Филиппа легла на ее руку, согревая своим теплом.
— Как он умер?
С тех пор, как это случилось, прошло столько времени, но и сейчас в памяти, как в зеркале, все отразилось так явственно. Происшедшее выглядит черным, жестоким, холодным и несправедливым, как тот ужасный день, когда она сидела у себя дома и молча смотрела на полицейскую даму и на обезумевшего начальника Питера.
Нэнси разрыдалась. Ладонь Филиппа плотнее сжала ей руку, нежно поглаживая ее кончиками пальцев.
— Ничего, ничего, — сочувственно проговорил он. — Лучше не плачьте, а выговоритесь. Думаю, это поможет. Все излечит время.
Нэнси молча кивнула и через минуту-другую почувствовала, что может снова говорить.
— Это случилось у него на работе, — уняв рыдания, прошептала она. — Он работал в электрокомпании, и произошла авария…
Филипп замер. Его загар словно посветлел, на печальном лице резко выделялись темно-синие глаза.
— Это было ужасно… такое потрясение, — продолжала Нэнси. — Понимаете, я этого не могу забыть. И… — Она прикусила губу. — Господи, во что превратилось его тело — все скрючилось, сжалось…
— Бедная Нэнси! — хрипло произнес Филипп. — Мне вас очень жаль.
— Я его любила, — всхлипнула женщина. — Я и сейчас его люблю!
— Понимаю. Я все понимаю! — Филипп почти задыхался.
— Как вам это понять? — прошептала Нэнси. — Никому этого не понять. Никто не знает, что это такое…
— Я знаю, — твердо произнес мужчина. — Я испытал нечто похожее. Когда сгорел мой дом.
Женщина медленно подняла голову. Сквозь пелену слез она увидела на лице Филиппа отпечаток большого горя, заметила пустоту в его глазах и поняла, что он тоже пережил трагедию, не меньшую, чем она. Это их и объединяло. Нэнси ощущала это так же сильно, как если бы их связывала любовь, сближая души.
— В доме погиб кто-то очень любимый вами! — догадалась она.
— Моя жена, — еле слышно промолвил Филипп. — Жена и малыш-сын. Они погибли при пожаре дома. А пожар этот устроил Жильбер.
По лицу Нэнси бежали слезы.
— О, Филипп, — простонала она, и теперь уже сама взяла обе его руки в свои. Больше ничего она сделать не могла. В горле застрял комок горьких слез. — Вот почему вы ненавидите своего отца.