Нэнси отодвинула тарелку и глубоко вздохнула.
— Все началось еще тогда, когда я работала в паромной компании, — неуверенно начала она. — Я занималась бронированием билетов во Францию. Все время сидела в помещении. Питер… — Англичанка потянулась за бокалом, подкрепила себя вином и, ничего перед собой не видя, уставилась в темную пустоту. Питер всегда был таким добрым! Таким внимательным! Разве может ей когда-нибудь встретиться мужчина, который бы так же прекрасно к ней относился?
— Питер… — подсказал Филипп.
— Да, это мой муж. Тогда он еще был жив, — вздохнула Нэнси. — Он знал, что, работая в помещении, я чувствую себя как в клетке. Мы каждый выходной проводили за городом, вместе объездили всю округу, наслаждаясь сельскими пейзажами, и устраивали пикники, даже когда шел дождь. А когда он… умер и я потеряла работу в билетной кассе, у меня стало много свободного времени. И я получила свою нынешнюю должность. Мне надо было ездить по маршрутам, буквально изъезженным нами с мужем…
— И вы постоянно вспоминали дни, когда вместе с ним проводили выходные. И эти воспоминания причиняли огромную боль, — мягко прервал Филипп.
— Именно так! — Нэнси поразилась, что он так просто закончил ее мысль. Подняв к нему грустное лицо, она не смогла сдержать слез. Когда же сквозь их пелену увидела, что Филипп ей искренне сочувствует, губы ее сжались от отчаяния. — Я люблю свою службу, но мне тяжко совершать эти поездки по знакомым дорогам, — проговорила она. — Каждый поворот, каждая тропинка вызывает бесчисленные воспоминания. Мы тогда так хорошо изучили окрестности.
— Да, дилемма. Вам очень трудно. И сладко, и горько.
Что-то в душе Нэнси притягивало ее к Филиппу. Он способен сочувствовать, он все понимает… Между ними явно существует какая-то непередаваемая словами связь. Женщина не знала, как это назвать, она понимала только одно — ей хочется довериться этому мужчине. И тем не менее откуда ему знать, что это значит — потерять близкого человека и потому думать о нем каждый день, каждую ночь?
— Я об этом никогда раньше не говорила, — вдруг призналась Нэнси. — Я не говорю о Питере, потому что это очень больно. Понимаете, мы были так счастливы!
— Нисколько не сомневаюсь! Расскажите о муже, — осторожно попросил Филипп. — Мне хочется о нем знать, а вам, думаю, все же приятно о нем вспоминать. Это неплохая мысль, Нэнси.
— Возможно! — Гостья уставилась на креветки, а потом выложила из них букву «П». Сама удивившись, она из-под ресниц взглянула на собеседника. На его лице было явное одобрение. И в искупление вины она съела ножку у буквы «П», решив раскрыть перед сыном Жильбера ди Клементе свою душу, как задумала, не получив возможности встретиться с самим отцом.