Фейт почувствовала, как он, судорожно вздохнув, замер, будто бурный отклик ее тела и уступчивость, которых он добивался, поразили его.
Теперь они целовались так, как когда-то ей рисовало воображение. Застыв в объятиях, они не могли оторваться друг от друга — вечное олицетворение любви. Легкие стоны, прерывая поцелуи, звучали аккомпанементом в мелодии радости жизни.
Вдруг Нэш, резко разомкнув объятия, отстранился и, тяжело дыша, спросил режущим слух голосом:
— Может, достаточно? Сколько еще я должен доказывать, что ты лгунья? Или пойдем в постель? Ведь ты уступишь мне.
Потрясенная до глубины души, Фейт отказывалась верить собственным ушам. Ей было невыносимо стыдно. Застыв с пустым взглядом, она слушала его обвинения и не могла найти им ни объяснения, ни оправдания. Кровь отхлынула от ее лица, глаза расширились и потемнели от боли унижения. Она не понимала, кого она ненавидит больше: Нэша или себя.
С подкатившей к горлу тошнотой она ожидала последнего удара. Нэш говорил, что намерен разоблачить ее перед Робертом. В его промедлении ей мерещилось что-то зловещее.
Тревога Фейт росла. Голова раскалывалась от боли, в желудке что-то тяжело ворочалось, глаза воспалились от невыплаканных слез. Но плакать Фейт себе не позволила.
— Куда же ты собираешься пойти? — осведомился Нэш, когда, повернувшись, она как слепая побрела к двери.
— В свою комнату. Я устала и хочу спать, — сказала она растерянно. — И вообще это не твое дело, Нэш. Я не обязана отчитываться перед тобой. Ты не имеешь права контролировать меня.
Когда после небольшой паузы он заговорил, в его вкрадчивом голосе так отчетливо прозвучала угроза, что по коже Фейт побежали мурашки.
— Не мое дело? Но, мне кажется, если ты как следует подумаешь, то признаешь свою ответственность передо мной и мое право тебя контролировать. Стоит мне, например, сообщить Роберту, чем ты только что занималась...
— Ты сделаешь это? — В вопросе против воли слышались умоляющие нотки.
— Ты, по-моему, собиралась лечь спать.
Фейт понимала, что Нэш получает удовольствие, говоря ей колкости. Что ж, она лишит его радости выслушивать ее просьбы.
— Да, пойду, пожалуй. — Фейт наконец решительно открыла дверь, сдерживая бушующий в груди гнев.
Следя за удаляющейся стройной фигуркой, Нэш перевел дыхание. Где, черт побери, она научилась так целоваться и с кем?.. Поцелуй ни одной женщины еще не заставлял его почувствовать, что в нем сосредоточена вся ее жизнь, как будто она вложила в поцелуй всю свою душу и страсть. Как будто их души нашли друг друга в этом мире, чтобы быть рядом. Фейт поцеловала его, словно ждала встречи с ним целую вечность, мечтала о нем и любила его, и только его.