— Дэр! — простонала Шарлотта. Теперь ее тело двигалось по собственной воле. Шарлотте казалось, будто она в море огня, ее лижут языки пламени, сравнимые с преисподней, бушующей внутри тела с такой силой, что оно рыдало от страсти. — Пожалуйста. Пожалуйста!
Дэр навис над ней, опустив голову в ложбинку между грудями. Она вцепилась в его плечи, желая, вожделея, отчаянно нуждаясь в том, чтобы его твердое тело прижалось к ней.
— Скажи, чего ты хочешь, любовь моя? Скажи, что тебе нравится? — Его голос царапнул распаленную кожу, губы сомкнулись на затвердевшем, ноющем соске. Шарлотта слышала слова, но они казались ей бессмысленными, в мире остались только его губы, руки и шелковистая горячая кожа под ее пальцами. Она выгнулась под ним, всхлипывая от неистового желания ощутить, как к ней прижимается его тело, но он скользнул ниже, ненадолго задержавшись, чтобы пососать другую грудь, и начал поцелуями прокладывать жаркую влажную дорожку вниз по животу.
— Дэр! Только не останавливайся! Ты не можешь вот так меня оставить!
Его дерзкие руки оказались у нее на бедрах, а голова склонилась к животу, и жаркая дорожка пролегла вниз.
— Это наверняка грешно, — прошептала Шарлотта, вцепившись в простыню. — За это я попаду в ад, я точно знаю. Но, Господи, мне все равно! Только не останавливайся, пожалуйста, не останавливайся!
Его волосы, как гладкий шелк, ласкали кожу, а губы завладели ею так, как Шарлотта и представить себе не Могла. Он был огнем, он был молнией, он был ртутью внутри ее, и она умирала, но — о! — какой сладкой смертью. Шарлотта больше не сомневалась, что язык — это лучшее, что есть в Дэре. Он творил волшебство, дразнил ее, посасывал, и ей казалось, что сейчас она сгорит на костре этих ощущений. Она не представляла, что можно гореть сильнее, но тут его палец скользнул внутрь, и она запылала таким пламенем, которое наверняка должно было испепелить, их обоих. Она услышала, как чей-то голос выкрикивает его имя, поняла, что это ее собственный голос, но не могла думать ни о чем, кроме яркого, слепящего, беспримесного наслаждения, взорвавшегося у нее внутри.
Его имя громко звенело у Дэра в ушах. Он прижался лицом к ее животу, а она дрожала, и желание вонзиться в нее было настолько сильным, что он едва не рыдал. Он держался за свою решимость как за соломинку, тело его сотрясалось, сражаясь с сознанием, плоть вопила, требуя немедленной разрядки. Он не собирался заходить так далеко, но не смог остановиться, она оказалась слишком сладкой. Он долго лежал, прерывисто дыша и крепко удерживая ее за бедра, а из-под зажмуренных век сочились слезы, растекаясь по животу Шарлотты.