Ивана страшит это, он не хочет выглядеть, как русский эмигрант. Он все-таки европеец или хочет чувствовать себя таковым. И потому ему намного сложней. Мюнхен не очень ему подходит.
Не в этом городе советские мутанты могут найти и куранты, и прейскуранты.
Его обычный маршрут: он выходит на Мариенплац, заходит в кафе «Донизель», берет два брецена, пьет мутное пшеничное пиво, потом идет по Театинерштрассе до Одеонсплац. Это та площадь, где Гитлер вышел на «пивной путч» в 1923 году и где шестнадцать его товарищей пали под пулями рейхсполицейских.
Иван видит: утро 9 ноября. Колонна нацистов. Впереди идет прихрамывая генерал Людендорф, машет палкой. Полицейские берут на плечо карабины. Гитлер призывает их сдаться, в ответ выстрелы. Так рождаются легенды. Стоп-кадр: так рождаются легенды.
На Одеонсплац Иван спускается в винный погреб и там берет бокал привычного «Троллингена». На душе становится легче. Он выходит на Леопольдштрассе и идет к Триумфальной арке. По пути заходит в университетскую библиотеку. Там набирает на полке охапку российских газет. За окном — идиллический Английский парк, а на этих страницах — яростные вопли и биения себя в грудь: это никак не могут успокоиться сторонники перестройки. Империя уже разрушена, а они не могут успокоиться. Уже того, а они не.
В паузу он курит, пьет кофе. Подходит к библиотекарше фрау Гройлер. Как у многих пожилых немок, у нее голубоватые седые волосы, закрученные в кудельки. И печальные глаза — от одиночества. Они говорят о падении «железного занавеса». Немка вздыхает: «Каждую ночь, на протяжении последних лет, мы ставили свечку и молились, чтобы не было воссоединения с Восточной Германией. И вот оно случилось: нашему благоденствию приходит конец!»
— Благоденствию приходит песец, благоденствию приходит песец, — собрав в сумку школьно-письменные принадлежности, он выходит в Английский парк. Здесь уже тепло, бегают дамы с собачками, а на поляне расположились нудисты. Они стоят во всей красе, выпятив белые животы. Его, как советского человека, немного коробит. Но он хорошо помнит, что Германия — родина не только научного социализма, но и нудизма, которому дано название Freikoerperkultur (FKK).
На холме — беседка, оттуда звучит заунывная дробь. Беседка как будто создана для поэтов и философов: для Шеллингов, Гельдерлинов и прочих. Там сидят кришнаиты и бьют в барабаны. Эта дробь навевает тоску. Он проходит дальше к Китайской башне.
Берет кружку пива, садится за стол, сдувает пену, гладит подбежавшего пятнистого сеттера.
Рядом с ним расположилась семья немецких пролетариев. Они купили пять кружек разливного пива, сели за общественным столом и выложили закуску из корзины. Уминают сэндвичи, качают коляску с ребенком и наслаждаются жизнью.