— Обработайте же эту чертову царапину, и поскорее.
Вооружившись спиртом, мазью и пластырем, Элма начала промывать рану, в который раз поразившись, как прекрасно его мужественное лицо — прекрасно даже в горе.
— Как это произошло? — спросила она, стараясь сосредоточиться на ране.
— Один из парней упал за борт — волна была сильной. Когда я нырял за ним, то задел лицом за защитный поручень.
— А как тот парень?
— Впредь будет умнее. — Слегка улыбнувшись, он добавил: — Хотел бы я сказать это же о себе.
Обмакнув ватку в спирт, Элма продезинфицировала рану, слегка повернув голову Крейтона к свету. Их взгляды встретились. Глаза его горели решимостью и даже вызовом, и женщина едва удержалась от прямого вопроса, о чем он сейчас думает.
Когда она смазывала рану мазью, на его лице не дрогнул ни один мускул, и Элма поняла, что дело совсем не в желании лишний раз продемонстрировать мужество и силу воли. Скорее, в тревоге о сыне Крейтон почти перестал замечать окружающее, в том числе и физическую боль.
Наконец Элма заклеила рану пластырем.
— Ну вот. Все отлично. Думаю, швов не понадобится.
— У вас легкая рука, Элма, — заметил он, хотя голос его звучал по-прежнему сурово.
— Я… я всегда хотела стать медсестрой.
Ноздри Крейтона раздулись.
— Черт побери. Медсестрой — однако!
Внезапно он ударил ладонями по столу и вскочил на ноги.
— К черту затворничество! Что я наделал?! — выкрикнув это, Крейтон пулей вылетел из комнаты, опрокинув злополучный стул.
Ошеломленная этой вспышкой эмоций, Элма поспешила за ним вслед, полагая, что он прямиком направится на пристань. Но, проходя гостиную, женщина застала Крейтона там, застывшего у камина, в котором тлели головешки.
Увидеть этого сильного, уверенного в себе мужчину в состоянии такой безысходности было зрелищем не для слабонервных, и Элма почувствовала, как по ее щекам потекли слезы. Совершенно не заботясь о том, как это будет выглядеть со стороны, даже о том, хорошо это или дурно, она подошла к Крейтону и положила руку ему на плечо.
— В том нет вашей вины, Крейтон.
Его мышцы слегка расслабились от ее прикосновения.
— Хотел бы верить.
Желая помочь ему избавиться от невидимой пытки, очевидно, приносившей Крейтону мучительную боль, она мягко произнесла:
— Я знаю, что там, на пристани, у вас с Беном произошла какая-то стычка… И, мне кажется, вы сейчас поедом едите себя за то, что круто обошлись с ним…
Он резко схватил ее за руку.
— Нет, Элма, нет! Я думаю совсем не об этом. — Хотя он не повысил голоса, каждое слово отдавалось в голове женщины ударом молота. — Я думал о том, как все последние пять лет старался возненавидеть парня, а теперь, когда я лицом к лицу столкнулся с тем, что он… — к изумлению молодой женщины, он словно лишился голоса, — возможно, мертв, я обнаружил, что мне это так и не удалось. Я люблю его, черт возьми! Но уже слишком поздно сказать ему об этом.