Может быть, у нас гость, думала она, вспомнив, что вошла через черный ход и могла не увидеть чужую машину около крыльца. Она перебирала в памяти, кто бы мог так удивительно играть. Наверное, из Чикаго приехал один из бывших учеников Чесси. За несколько лет до того, как его руки пришли в полную негодность, дядя брал учеников, причем тщательно выбирал только самых многообещающих. Все они впоследствии стали знаменитостями.
Лорен открыла дверь музыкальной комнаты и замерла на пороге. Что-то взорвалось в ее сознании, она покачнулась, свет померк и сквозь эту темноту к ней бросились две фигуры. Сама она беззвучно закричала побелевшими губами, лицо ее исказилось от боли.
Спасительный занавес, отделявший Лорен от прошлого, упал, в глаза ей ударил режущий свет истины. Восемнадцатилетняя девочка, которой она себя вообразила, растаяла, как бледное сновидение. На Соломона, который подбежал, чтобы поддержать ее, смотрела взрослая женщина, и она оттолкнула его.
Из груди Лорен рвались короткие надрывные стоны — такие мог бы издавать тонущий, но не желающий спасения человек. Подобный крик души нельзя унять словами утешения.
Дрожащие струны скрипки еще не совсем смолкли. Так вот почему Соломон не хотел для нее играть, говоря, что ему трудно с ней равняться!
Чесси оттолкнул Соломона и сам попытался поддержать ее, но Лорен не нужна была ничья поддержка. Она хотела одного — чтобы ее оставили в покое, чтобы никто ее не трогал…
— Не прикасайтесь ко мне! — воскликнула она хрипло, повернулась, побежала вверх по ступенькам, влетела в свою комнату и захлопнула дверь. За спиной слышались торопливые шаги бегущих следом.
— Боже мой, я ведь пытался тебя предостеречь!.. — хриплым голосом произнес Чесси. — Сол, я тебя предупреждал. Никогда тебе этого не прощу!..
— Лорен, милая, впусти меня, — умолял голос Соломона за дверью. — Мне надо с тобой поговорить, мне просто необходимо тебе все объяснить.
— Уходи, уходи, уходи, уходи… — заладила она не своим, а каким-то тонким детским голоском, звучавшим холодно, капризно, издалека.
Потом села на кровать и стала думать, как же ей пережить все это. За дверью она слышала голоса Чесси и Соломона, но их слова не доходили до ее сознания. Вдруг Соломон громко крикнул:
— Я сломаю эту проклятую дверь!
Чесси тоже разозлился, но сердился он на Соломона.
— Ты все-таки в моем доме. Оставь девочку в покое! — Чувствовалось, что он готов на все. — Если бы ты ее с самого начала не трогал, ничего бы не случилось. Чертов эгоцентрист, ты, как всегда, ни о ком, кроме себя, не думаешь!