Но Чесси смотрел на нее, сострадая, его нельзя было обмануть, и Лорен увидела, что он съежился, как от удара.
— Боже, зачем я разрешил ему переступить порог нашего дома! — воскликнул он. — Стоило мне увидеть его, и я уже знал, что так и будет. Я его предупреждал, но ведь он самый…
— Не надо о нем… — резко прервала его Лорен. Дядины пальцы еще крепче сжали ее руку, он тихо застонал. — Сейчас я хочу спать.
Он посмотрел на нее и заботливо откинул ей прядь волос со лба.
— Ну конечно… — Он был одновременно и рад и обеспокоен. — Может быть, мне посидеть здесь? Я устроюсь в кресле и буду сидеть тихонько, как мышь.
Она коротко рассмеялась.
— Нет, не надо, спасибо, Чесси.
Лорен поняла, что дядя боится оставлять ее одну, это было видно по глазам. Она вздохнула и погладила его по щеке.
— Я правда неплохо себя чувствую. Мне просто нужно заснуть. Доктор дал таблетки.
— Да, он мне говорил. — Чесси все еще колебался. — Он сказал, от головной боли. Очень болит?
— Нет, больше не болит. Просто хочу спать.
Конечно, им было о чем поговорить. Она так долго отсутствовала, и женщина, в которую Лорен вдруг превратилась, казалась ей почти незнакомой. Целый год она пробыла девочкой, полуребенком, и никто даже не намекнул ей на истинное положение вещей. Лорен вспомнила миссис Фрейзер и диковато засмеялась. Увидев, что Чесси испугался, она объяснила:
— Бедная миссис Фрейзер, как ей, должно быть, хотелось все это обсудить. Она была просто молодцом все эти долгие месяцы!
Чесси нахмурился.
— Она вообще очень добра. Весь поселок очень тебя жалел. Все оказались такими добрыми людьми, Лорен!..
— Да, так и есть. — Она вздрогнула. — Я понимаю и очень им благодарна. Просто я представила себе, как тяжело было миссис Фрейзер. Тут такая потрясающая история, и невозможно ее как следует обсудить. — Она помолчала. — Наверное, за моей спиной все-таки обсуждали. Интересно, что они думали? Например, о Соломоне и… Нет, не надо об этом.
Лорен почувствовала тошноту. В желудке что-то зашевелилось, комната пошла кругом, и она закрыла глаза.
— Что с тобой? — спросил Чесси, забеспокоившись, и склонился к ней.
— Уходи, пожалуйста, — попросила она тонким голоском. — Мне надо уснуть.
Она очень любила Чесси, но теперь хотела остаться одна, потому что только в одиночестве можно было спрятаться в беспамятство…
Под утро она проснулась. В комнате было темно, озеро натужно дышало и стонало в тумане, как больное животное. Лорен лежала и дрожала, как от холода, и вдруг услышала какое-то движение. Она подняла голову и, вздохнув, спросила:
— Чесси, ты?