Крики усилились, когда в круг выскочил толстый хозяин духана. Он завертелся волчком, раздувая широкие ситцевые штаны, стянутые у щиколотки. Он ударил над головой в ладоши и быстро прошелся по кругу:
Легкая пыль поднялась над лесом.
Но общий восторг достиг предела, когда в круг вышла Невская. Ее блестящее зеленое платье разлеталось и шуршало, обдавая лица теплым ветром.
— Ура! — крикнул Христофориди и пошел ходить колесом вокруг танцующих: «Чистим-блистим, блистимчистим!»
За ним пошел ходить колесом Сосо.
Артем Коркия потрясал посохом и кашлял. Гулия притопывал на месте.
— Наконец веселье пришло и в наши болота, кацо! — крикнул Коркия.
Чоп поднял Елочку на плечи, чтобы она лучше видела пляску.
Больше всех неистовствовал Вано Ахметели. Пусть пропадает нутрия ко всем чертям! Музыка, не отставай!
Вано плясал с яростью и упоением. Пролетая мимо Елочки, он прищелкивал языком, гикал и делал свирепые глаза.
— Ай, меня душит смех смотреть на этих людей! — крикнул Гриша и ворвался в круг.
Все остановились. Гриша плясал с такой стремительностью, что его почти не было видно. Танцующие шарахались от него, как от вертящейся и готовой вот-вот взорваться бомбы.
В это время небо прорезал пронзительный свист, и рядом со звездами лопнула и посыпалась огненным снегом первая ракета.
Ракеты вылетали пачками и оглушительно стреляли. Тогда только все заметили, что уже ночь — синяя, ранняя ночь, пахнущая порохом и вином.
По берегам канала загорелись костры. Вода превратилась в жидкое пламя. В ней метался багровый огонь, распоротый белыми дугами улетающих в небо ракет.
Тысячи светляков неслись сквозь лесные чащи, загораясь и потухая. Казалось, звездное небо опустилось на землю и летит над лесами, и кружится вихрем, и то отлетает, пугаясь бенгальских огней, то снова метет своим шарфом по верхушкам деревьев.
Елочка уснула на руках у капитана. Он отнес ее в комнату Габунии и положил на узкую походную койку. Розовый и белый свет фейерверка перебегал, как теплые молнии, по улыбающемуся лицу фазианской статуи.
— Эх, моряцкая жизнь, будь она четырежды проклята! — повторил капитан.
Он стоял у окна и смотрел на огненные чудеса, творившиеся в небе.
Тихо вошла Невская. Она подошла к Чопу, положила ему на плечо горячую тонкую руку и долго смотрела на трескучий и дымный фейерверк. Чоп боялся шелохнуться. Оба они молчали.
Потом Невская так же тихо вышла. Чоп услышал шелест ее платья, услышал, как хлопнула дверь, и вдруг ночь закружилась у него в глазах каруселью. Чоп схватился за раму окна и провел ладонью по глазам. Ладонь стала влажной.