— Забудь про это. — Чарли сочувственно сжал ладонь Граси. — Тебе не удастся переубедить старика. Пойдем, я отведу тебя на работу.
— Спасибо за совет. И… не расстраивайся. Нам обязательно удастся образумить Пилар. Все будет просто отлично.
Граси не понимала, кого больше пытается подбодрить, Чарли или себя. Она тут же погрузилась в мысли о том, что скажет Альберто, когда наконец разыщет его, о том, как расскажет Пилар все от начала до конца… Пусть это будет трудно сделать, пусть вновь приведет к разочарованиям и слезам, но будет уничтожена большая опасность, уже несколько лет нависающая над всеми, препятствуя желанному спокойствию и счастью.
Захлопнув за собой дверцу машины, Маноло резко нажал на педаль газа. Еще никогда в жизни он не был так зол. Казалось, вся семья Науресов только и норовила, что посмеяться над ним! Мало того что Граси удалось попользоваться им для удовлетворения своих сексуальных аппетитов, после обвинив во всем его же, Пилар все время, пока он за ней ухаживал, оказывается, спала с Чарли, при этом добросовестно готовясь вступить в брак и изображая преданность и верность.
Просто поразительно! Аморальность, лживость, отсутствие всяких запретов, казалось, были у Науресов семейной чертой. Маноло в ярости стиснул зубы. Необходимо заставить их пожалеть о том, что они задумали, раскаяться в коварстве, подлости и непреодолимой жажде наживы, заглушающей даже моральные устои. Распираемый гневом, он вцепился в руль и постарался сконцентрироваться на несущейся мимо ленте шоссе, не обращая никакого внимания на жалобные всхлипы Пилар.
Так или иначе, с ней покончено. Наступало время всерьез заняться Граси. Стоило Маноло лишь представить ее образ, как тлеющий огонь желания вспыхнул и обжег его изнутри.
Он уже знал, как отомстит ей: заставит отдаться ему душой и телом, а после, завладев клиникой, беспощадно бросит, несмотря на слезы и мольбы. Мстительно улыбаясь, он позволил своему воображению в полной мере насладиться образом ее обнаженного послушного тела, уже чувствуя как сладка и упоительна будет эта месть, заключающаяся в обладании Граси.
Убедившись, что его чувства надежно скрыты за непроницаемой маской уязвленного самолюбия, Маноло объявил Пилар, что не сможет простить ей чудовищного предательства и вынужден разорвать их помолвку.
Ее лицо исказила гримаса боли, и уже в следующий момент на Маноло обрушился град рыданий, упреков, уверений и просьб. Слезы ручьями текли по ее щекам, руки тряслись в конвульсии овладевшей Пилар истерики, и Маноло все хуже удавалось сохранять контроль над управлением машиной.