— В таком случае даже не открывай глаза.
Джек поцеловал свою Алессу и так нежно обнял, что у нее подогнулись колени. Их тела слились воедино, и так они стояли, поддерживая друг другу, а спящие в гавани суда пели им серенады.
— Означает ли это, что твой и мой ум нашли друг друга? — наконец спросил он.
— Да. И наши сердца — тоже, — прошептала Алессандра: — У нас с тобой много общего.
— Значит, ты принимаешь мое предложение?
— Si[20].
Она почувствовала на щеке его дыхание.
— Мне кажется, что итальянский — самый прекрасный язык на свете, — проговорил Джек.
Завернув золотую маску в последний слой ваты, Алессандра бережно уложила ее в ящик для транспортировки и заперла на замок крышку.
Рука Джека с угольным карандашом, которым он рисовал на зернистой бумаге Минерву, застыла в воздухе, и он поднял голову.
— Со стороны Хейверстика и батских ученых было весьма великодушно навсегда передать это сокровище в Лондонское общество Юлия Цезаря, — заметил он.
— Но он же сам признался, что без нашей помощи маску так никогда бы и не обнаружили, — сказала Алессандра. Ее губы задрожали, когда она кончиком пальца провела по медным скобам на ящике. — К тому же у меня возникло такое чувство, что он побаивается… Ну, знаешь, учитывая, какой путь проделала римская армия и то, как прошла ее последняя битва… Так вот, по-моему, Хейверстик считает, что маска может быть проклята.
— Какая нелепость! — воскликнул Джек. — По-моему, у нее счастливая судьба: сначала ее надежно спрятали, а потом… Потом она свела нас вместе. — Он побарабанил пальцами по листу бумаги. — К тому же, как это ни странно, нам следует отдать должное дьяволу. Если бы не Беллазони и Орричетти, неизвестно, когда бы ее обнаружили и обнаружили ли бы вообще.
Алессандра аккуратно переложила свои бумаги.
— Ты ведь иронизируешь, не так ли? Меньше всего им хотелось сделать существенный вклад в серьезную науку.
— И их постигла божественная кара, — заметил Джек. — Минерве не нравится, когда ее священные земли перекапывает дьявол.
Алеесандра сдержала вздох.
— Минерва продемонстрировала нам свою обычную мудрость, но какой же дурочкой была я! Я ведь даже не заподозрила, что Пьетро способен на столь хладнокровное злодеяние.
Отложив в сторону угольный карандаш и бумагу, Джек подошел к Алессандре.
— Хватит корить себя за прошлое, любимая, — сказал он, обнимая ее. Он все еще не мог поверить в то, что эта женщина скоро станет его женой. — Орричетти обманул многих.
— Да, но я совершала чудовищные ошибки, — покачала головой Алеесандра.
— Мы все порой ошибаемся.