Он сделал большой глоток и покачал стакан, звеня кусочками льда. Анна подошла, взяла из его рук стакан, а он, обняв девушку, повалился с ней на мягкий диван, приникнув губами к ее чувственному рту.
В этот момент на покрывало неожиданно прыгнула огромная кошка.
— Откуда взялось это мерзкое животное? — спросил Ксавье, раздосадованный внезапным вторжением. — Анна, я ненавижу кошек и с детства швыряю в них все, что попадается мне под руку, не веришь? Сейчас увидишь…
Анна поспешила успокоить его:
— Да ты посмотри, какая она прелестная! Это наша любимица, Жермена. К тому же это кошечка. Ты же не станешь обижать женщину, Ксавье?
Он ухмыльнулся.
— Выпроводи этого зверя за дверь. Я не позволю ей за нами подглядывать.
Анна ласково взяла кошку на руки и вынесла ее за дверь, приговаривая:
— Жермена, Жермена, моя маленькая девочка… — Потом она вернулась обратно и посмотрела Ксавье прямо в глаза: — В этом году у нее уже было трое котят. Скажи, а ты любишь детей?
Он растерялся и не знал, что ответить.
— Честно говоря, у меня нет намерений жениться.
— А я бы хотела иметь ребеночка, пусть даже у него не будет отца. Лишь бы не быть такой одинокой…
Ксавье пригладил волосы. То, о чем сейчас говорила Анна, его мало интересовало. У него не было определенного мнения по поводу того, надо или не надо заводить детей. В эту минуту он думал совсем о другом. Он снова попытался обнять девушку и стащить с нее футболку, но Анна отступила назад.
— Не спеши, дорогой. К чему так торопиться? Для начала погаси свет.
В комнате воцарился полумрак. Лишь тусклый свет фонаря проникал сюда с улицы через окно. Анна подошла к Ксавье, и он принялся ее раздевать. Она помогала ему, и по тому, как это делала, чувствовалось, что девушка уже хорошо изучила вкусы мужчин. Освободившись от трусиков, она ощутила его крепкие руки, скользящие по обнаженному телу. Он начал страстно целовать ее губы и смуглое нежное тело.
Какое-то время она позволяла ему наслаждаться так, как он этого хотел, а потом и сама начала свои ласки и языком, и губами, и пальцами. Эти жесты уже стали для нее настолько привычными, что она не считала их из ряда вон выходящими. Между тем порочность Анны так сильно поразила Ксавье, что даже вызвала у него отвращение. Почувствовав его настроение, она спросила:
— В чем дело, дорогой, я тебе не нравлюсь?
— Анна, я устал, мне пора возвращаться домой…
Если бы она стала просить его остаться, он бы, наверное, просто вышел из себя и грубо оттолкнул бы ее.
— Уже! — воскликнула она разочарованно.
Этот возглас, казалось, способен был ударить по самолюбию всякого мужчины, но на Ксавье он не произвел никакого впечатления. Он быстро оделся.