Ксавье вышел на балкон и положил руку на решетку, нагревшуюся от солнца. Широкие тени располагались уже на стенах, и комната приобретала вид пещеры. Наблюдая за блестевшим мокрым следом от поливочных машин, похожих на чудовищных улиток, он вспомнил второй куплет привязавшейся песенки:
Я тоже найду себе жениха,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Но бедный мне не нужен —
Поищу себе женишка побогаче.
Дурацкое настроение как будто несколько улучшилось.
Он продолжал тихонько напевать, заменяя в куплетах слова и даже целые выражения на свои собственные, совершенно не замечая этого. Но вдруг он поймал себя на том, что поет уже совсем не ту песенку, которую слышал, а совершенно другую, где звучали такие слова: «Моя милая оказалась шлюхой…» Однако в данный момент это его нисколько не удивило, а скорее, наоборот, немного поразмыслив, он решил, что это даже забавно. Он развеселился окончательно, продолжая петь:
Вот идет Сен-Жан,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
Вот идет Сен-Жан,
У него денег куры не клюют.
Я выйду за него замуж,
Тра-ля-ля, тра-ля-ля,
А почему бы и нет?
Он богат, я не буду знать горя…
Назидательным тоном, подобным тому, каким учитель рассказывает урок, он с упорством мула подбирал все новые и новые слова к знакомой песенке.
Случайно бросив взгляд на молчавший телефон, Ксавье вдруг ощутил необъяснимую тягость и разозлился на себя. Его опять охватило горькое чувство одиночества, которого он так боялся. Он улегся на диван и закурил сигарету, шестую за это утро. Закрыв глаза, Ксавье представил себе большие красные и синие цветы на платье Доминик, в котором он видел ее несколько раз.
Ему захотелось напиться. Если бы он не поленился встать и отыскать рубашку, то, вероятно, сидел бы сейчас в какой-нибудь пивной. Он испытывал потребность забыться и перестать мучить себя бесконечными бесплодными раздумьями о своей неудавшейся любви, хотелось просто смеяться и поделиться своей болью со случайным знакомым за кружкой пива.
Образ Доминик то притягивал, то раздражал его. Она возвращалась к нему вновь и вновь. Мадемуазель Анисе крепко держала его сердце своими маленькими нежными ручками, он попался в расставленные ею сети. Эх, если бы можно было плюнуть и забыть все на свете…
Ксавье затушил сигарету и растянулся на диване, заложив руки под голову. Читать не хотелось. Оставалось только ждать и надеяться…
По мере того как Доминик и Ксавье удалялись от Триумфальной арки, прохожие встречались все реже и реже.
Взявшись за руки, они медленно шли мимо сада Тюильри, любуясь ковром красных цветов, ярко освещенных солнцем. Солнечные лучи скользили по блестящим стеклам автомобилей, оконным переплетам зданий и, пронизывая зеленую крону деревьев, отражались на уличных фонарях и витринах газетных киосков.