— Вы придете ко мне ужинать после моего возвращения из Шаранта? — спросила Доминик и отвела рукой волосы со лба.
Ксавье ни минуты не колебался с ответом. Он сказал «да» так быстро, что ему самому стало неловко за столь быстрый ответ, как будто он только и ждал этого предложения. Поэтому Ксавье засмеялся и постарался отшутиться:
— После вашего возвращения я целиком и полностью буду принадлежать вам, вы не возражаете?
В то время как он страдал от мысли, что Доминик навсегда покинула его, она сама ему позвонила. Как ни в чем не бывало, игривая и жизнерадостная, Доминик притворно укоризненным тоном спросила, куда это он пропал и почему не дает о себе знать.
Ее звонок оказался для него настолько неожиданным, что Ксавье даже не нашелся что ответить на такой несправедливый упрек. А рассказать девушке о том, какое он пережил ужасное время, тщетно пытаясь дождаться, когда же она позвонит, у него не хватило смелости. Ведь он думал, что она специально не поднимает трубку, когда он набирал номер ее телефона, чтобы проверить его чувства.
Они договорились о встрече и вот теперь неторопливо шли по тихим парижским улицам. В эти прекрасные минуты Доминик испытывала сильное желание признаться Ксавье в своей искренней любви и сказать банальную, но многозначащую фразу: «Я люблю вас. Я люблю вас и хочу быть с вами всегда». Но она молчала.
Ксавье наконец нарушил молчание. Следуя правилам хорошего тона, он сказал:
— Доминик, у вас очень красивые волосы. Просто потрясающие. Они напоминают мне гриву монгольских пони…
Они заходили во все ювелирные магазины, которые попадались им по пути, и рассматривали витрины. Это очень удивляло Доминик — не в привычке мужчин интересоваться подобными вещами. Около одной из таких витрин, залюбовавшись золотыми обручальными кольцами и перстнями с прекрасно ограненными бриллиантами, изумрудами, рубинами и топазами, Ксавье мечтательно произнес:
— Если бы я решил жениться, то обязательно подарил бы своей невесте вот такое кольцо с голубым камнем. Оно бесподобно. У женщин от природы нежные руки, но красивые украшения делают их божественными.
Она задумалась над его словами, тронутая намеком на ее красивые пальцы, и над тем, что он все же, может быть, любит ее и, возможно, мечтает на ней жениться.
В разговоре Ксавье неожиданно вернулся к теме ее отъезда. Он жил в Монроже, а это совсем рядом с ней. Они могли бы вместе проводить свободное время, что спасло бы их обоих от скуки. Очевидно, ему не следовало употреблять слово «скука», потому что Доминик сразу же стала жаловаться на свое подавленное настроение и усталость, а также на намерение родителей взять ее с собой в Швейцарию. Она ненавидела эту страну, изобилующую сыром и молоком, ей не нравились чопорные храмы и разукрашенные домики, выстроившиеся в ряд вдоль безлюдных дорог. В этом захолустье, по ее мнению, можно было умереть от тоски. Она пожаловалась ему даже на двери вагона, закрывающиеся с ужасным стуком, и на скрипящие и стонущие вагонные сцепления, раздражавшие ее своим шумом при малейшем толчке.