Кэсси нехотя ковырялась в тарелке, избегая смотреть на Шарон. Грант же ел, бросая взгляды то на Кэсси, то на Шарон. Его темные глаза темнели все больше по мере того, как длилось молчание за столом. Шарон ломала голову, но не находила причин, из-за которых Кэсси могла бы на нее сердиться.
Ласковой малышки, какой Кэсси была еще недавно, больше не существовало, и Шарон не знала, как ее вернуть. Да, она предвидела некоторые неловкие моменты, пока Кэсси будет привыкать к ее постоянному присутствию в доме. Но печальная реальность оказалась для нее полной неожиданностью.
Тишина становилась невыносимой. Кэсси продолжала медленно мять котлету. Нервы Шарон не выдержали.
— Если ты наелась, я заберу тарелку. — Она выдернула тарелку прямо из-под носа девочки.
Кэсси, с застывшей в руке вилкой, удивленно уставилась на Шарон. Грант поднял бровь и взглянул на дочь, потом на Шарон. У нее перехватило дыхание. Он, должно быть, огорчен не меньше ее, если не больше. Как жаль, что она не оправдывает его надежд! Эта мысль повергла Шарон в полное отчаяние.
— Ужин был превосходный, — тихо сказал Грант. — Мы поможем тебе вымыть посуду.
— Нет, я сделаю все сама, — почти выкрикнула Шарон. Ей хотелось остаться одной. Конечно, было бы гораздо лучше оказаться сейчас в своем уютном домике, но поскольку это нереально, то пусть и Грант, и Кэсси поскорее уйдут из кухни. Тишина одиночества наверняка будет не такой гнетущей. Грант хотел было возразить, но Шарон остановила его: — Пожалуйста.
— Хорошо, — согласился он. — Мы будем в гостиной.
Ей стало неловко от чувства облегчения, которое охватило ее после их ухода. Но Шарон было необходимо побыть одной. Справиться с волнением и подумать.
Ну и что, если Кэсси вдруг решила, будто Шарон ее смертельный враг? Значит, для этого есть причина, о которой она, Шарон, пока не знает. Она взрослый, разумный человек и сумеет с этим разобраться.
Установив посуду в посудомоечную машину, Шарон вытерла стол, взяла большое блюдо и уложила на него только что испеченное шоколадное печенье. Расправив плечи, она пошла в гостиную. Нет, она не станет уединяться в своей комнате, не станет плакать, как бы ей этого ни хотелось. Слезами делу не поможешь. Она проведет вечер вместе с Грантом и Кэсси, и, может быть, ей удастся выяснить, что беспокоит девочку.
В гостиной было уютно. Бриттани спала перед камином, в котором горел огонь. Грант лежал на диване, а Кэсси сидела на нем верхом и играла с пуговицами на его рубашке.
— Папа, теперь я должна называть Шарон мамой? — тихо спросила Кэсси как раз в тот момент, когда Шарон вошла в комнату и встретилась взглядом с Грантом.