Макс протянул руку и прикоснулся к ней, словно желая увериться в ее реальности, и Виолетта, не веря своему счастью, прильнула к нему.
— Они ушли? — спросила девушка.
Он заглянул в ее глаза, его взгляд загорелся от страсти. Он отдал бы все свои богатства за эту женщину. Только бы не потерять ее…
Дверь позади них щелкнула.
— Все ушли. Мы одни.
Одни. Она поняла это, когда смолк стук копыт лошадей головорезов…
— Они ушли.
— Мы спасены? Они не вернутся? Луи, Этьен, как их там еще зовут… их злобные лица мучили ее, приводя в ужас.
— Пожалуйста, держите меня.
Макс подчинился, но не сразу, как она ожидала. Она приникла к нему, и они молча, спотыкаясь, побрели к месту, где должны были спрятаться, когда фанатики неожиданно обнаружили Макса.
Это был крестьянский сарай, и, войдя в него, она рухнула на сено Макс убрал какие-то металлические орудия, прежде чем сел рядом с ней. Через трещину в двери светила луна.
— Обнимите меня, Макс.
— Вы не знаете, о чем вы просите, малышка.
— Макс, никто не знает, останемся ли мы живы и увидим ли рассвет, а вы беспокоитесь о правилах приличия для щепетильных матрон. Обнимите меня. Разве вы не хотите?
О Господи, Макс только и мечтал об этом. Вынужденная шарада с чернью волновала ему кровь, заставляла колотиться сердце. Ему удавалось сдерживать себя только из-за присутствия зрителей. Здесь, в этом сарае, не было ничего, что могло бы остановить его… да, она просила слишком много. Когда он начал гладить ей спину, целовать волосы, чтобы утешить, от искушения у него захватило дух.
Ее руки скользнули за ворот его открытой рубашки.
— У вас кровь.
— Ш-ш. Это вода и царапина. Ничего серьезного.
Она положила руку на его щеку, и он забыл о том, где он, окончательно потеряв голову.
Макс нежно обнимал ее, его губы касались ее, вызывая ответный отклик… Дрожа от незнакомого чувства, она крепче прижалась к нему, и последовавший за этим поцелуй вызвал невероятной силы желание…
Он расстегнул корсаж ее платья с опытностью мужчины, знающего, как обращаться с потаскухами.
Дыхание у нее сбилось, ее прикосновения разжигали его страсть, и он целовал ее губы, нежную ложбинку у горла, груди, пока она не начала извиваться от его ласк. Их прикосновения становились все яростнее, они наперегонки стремились к волнующему предопределению. Дрожа, как в лихорадке, она жаждала слиться с Максом, стать с ним одним целым.
Его руки исследовали ее тело, дотрагиваясь до самых интимных мест. Потаскуха… Если это и была шарада, она не хотела, чтобы ей наступал конец. Лунный свет падал на его лицо, высвечивая огонь желания в его глазах, и он вновь целовал ее. Они лежали рядом, изнемогая от безумной страсти. Следующие несколько минут были обжигающими, полными словами, произнесенными шепотом, интимным обменом ласками, пока желание, которое невозможно было погасить, не перешло в пламя… Внезапно она почувствовала острую резкую боль, затем желанная мягкость, опьяняющее единение. Она отдалась нахлынувшему блаженству, которое, заставив их забыть всякую осторожность, вылилось в экстаз, завладевший ими. Это были греховный путь к смерти и предвкушение небесного наслаждения. Далеко внизу, в бухте, раздалось звяканье колокольчика. Это сигнал. Пора уходить. Он быстро обнял ее.