Идеальное место для засады: развалины, единственная дорога, достаточно широкая, чтобы два танкера прошли бок о бок. Будто приглашает прогуляться. И слишком тихо, лишь вдали отзвуки боя. Кто организовал оборону? Талантливый стратег ведь, изучал воинское искусство. Дезертир? Сердце кольнуло: Лекс знал дезертира, способного объединить людей. На ферме же у Артура получилось, почему бы не добиться своего в Москве?
— Прямо, — прохрипел Глыба.
Лекс приник к перископу. Посреди дороги, на пути танкеров, стоял мальчишка-подросток. Стоял и улыбался.
— Стой! — заорал Лекс.
Реакция Глыбы оказалась лучше реакции водителя «двойки». Их танкер замер, второй прокатился вперед. Вплотную к мальчишке. Толкнул его. Парень развел руки в стороны, будто хотел обнять машину. Все повторяется: и безмятежная улыбка дикого, и бессмысленное убийство. Лекс открыл рот для нового окрика, но опоздал. Мальчишка и танкер встретились.
Потом уже Лекс понял: пацан был увешан взрывчаткой, как лошадь поклажей. И руки он в стороны развел, чтобы взрыватель в действие привести.
Полыхнуло, и грянул чудовищной силы взрыв. Даже танкер Глыбы толкнуло волной, а «двойку» основательно раскурочило, она загорелась. Лекс, не в силах говорить, смотрел, как из люка выскакивают солдаты и тут же падают, скошенные пулеметной очередью.
Ругался Глыба. Трясся от плача Кусака. Пытался и не мог свинтить крышку с фляги Барракуда.
— Огонь! — закричал наконец Лекс. — Танкеры не покидать! По развалинам, по развалинам стреляйте!
У диких были гранаты, пулеметы, на их стороне сражалось отчаяние, перекрывающее пути к отступлению. А подчиненные Лекса растерялись, несмотря на предупреждение.
— Огонь!
Бахнуло. Улицу заволокло дымом горящего танкера, пылью от разрушенных стен. Лекс представил, какой-шум сейчас там, снаружи. Глыба, ощерившись, наводил ствол на дом, не переставая бормотать:
— Да что же это делается, да что же это делается, да что же я делаю!
Последняя фраза кнутом стегнула Лекса. «Что я делаю?! Не абстрактные «они», не сомнительные «мы», а вот именно я, Лекс, капитан роты, офицер Омеги. Я, клявшийся защищать и помогать, я, по развитию своему превосходящий диких, такой дисциплинированный, я, со стальными принципами и мускулами! Ведь на мне ответственность, Бохан далеко — на юге, на Кавказе, в Цитадели Омега, а я здесь. И я только что приказал стрелять».
— Молчи, молчи, — в такт причитаниям Глыбы повторял Барракуда, — молчи, сукин манис, молчи, ползуна тебе в зад, расчувствовался, разгильдяй, нюни развесил, жопа с ушами… Работай давай, работай, Глыба, жми гашетку!