— Наверное, Бубо мог бы выковать эти… языки? — предположил Корин.
— Конечно, мог бы, но Бесс этого не захотела, — покачал головой Сорен. — Мы были первыми совами, попавшими в это место, и она сразу заявила, что не желает привлекать сюда непрошеных гостей и ей не нужен колокольный звон, чтобы петь своему отцу в глауморе. Я никогда не забуду ее слова. Она сказала: «Я — колокольный звон. Я — язык колоколов». Знаешь, Корин, я уверен, что не будь там колоколов, она стала бы и колоколом! Что ни говори, а Бесс — потрясающая сова, я не знаю никого, кто мог бы сравниться с ней в мудрости и твердости духа.
— Она жива? — выпалил Корин. — До сих пор?
— Скорее всего. — Сорен помолчал, а потом добавил, понизив голос: — Видишь ли, Корин, Бесс — это самый большой секрет совиного мира. Когда мы в первый раз прощались с ней, то поклялись рассказать о ней только трем совам: Отулиссе, Эзилрибу и Стрикс Струме.
— Ты не представляешь, каких трудов нам стоило добиться ее согласия хотя бы на это! — пробасил Сумрак. — Но вы лучше расскажите Корину о каменных Других.
Корин разинул клюв.
— Ах да, каменные Другие! — спохватился Сорен. — Бесс предложила нам осмотреть университет. Разумеется, мы согласились! И вот мы широкой спиралью спустились вниз с колокольни и начали кружить среди колонн, украшенных каменными картинами.
— Каменные картины… — ошарашено повторил Корин.
— Ты видел кусочки картин Других, которые Мэгз приносит к нам на остров? — спросил Сумрак.
— Еще бы!
— Ну вот, тут были такие же картины, только вырезанные в камне, — пояснил Сумрак. — Там были звери и какие-то невиданные птицы. А были отдельные фигуры, изображавшие Других, только сильно разрушенные. У одних не было голов, а от других, наоборот, осталась одна голова, без тела.
— Но что все это значило? — пролепетал Корин. — Они когда-то были живые?
— Нет, не думаю. Это просто одна из разновидностей искусства Других, вроде живописи, только из камня.
— Но самое интересное было не это, — напомнила Гильфи.
— Не это? — ахнул Корин, еще не успевший опомниться от только что услышанных чудесных рассказов.
— Там были карты, — сказал Сорен. — Такие карты, каких мы никогда прежде не видели.
— В смысле? — переспросил Корин. Бледно-лиловый свет начал просачиваться в темное дупло, предвещая скорое наступление сумерек, за которыми следовала первая тьма. Выходит, они и не заметили, как проговорили целый день! Корину хотелось остановить солнце и прогнать ночь надо сказать, весьма экстравагантное желание для совы. Как известно, совы живут ночью, они любят густую тьму, пронизанную холодным лунным серебром, и яркий месяц, неспешно плывущий над горизонтом. Но сейчас Корину не хотелось ни тьмы, ни серебра, его не прельщала даже радость полета сквозь долгую ночь. Он бы с радостью променял все это на возможность остаться в сухом дупле на верхушке могучей ели и услышать продолжение истории о таинственном открытии, скорби, загадке и сокровищах, оказавшихся дороже золота и драгоценных камней.