— Фрэнк?.. — Лаура впорхнула к нему в кабинет, мило улыбающаяся, в платье из ткани, где на соломенном фоне ярко выделялись крупные красные яблоки; в её темных волосах была вплетена красная лента. — Ты уже видел утреннюю газету?
Заголовок бросался в глаза: «В округе явился, как полагают, галлюциногенный ребенок», и чуть ниже: «Полиция начинает поиски». Далее сообщалось, что в поле возле Крокертона обнаружили место, где снег полностью испарился, земля оплавилась и покрылась глазурью, деревья обгорели и расщепились. Из этого делался вывод, что только одно существо могло все это проделать — галлюциногенный ребенок. Поэтому и приступили к его поискам.
— Не тревожься, — попытался он ее успокоить.
— Но здесь говорится, что полиция обыскивает все в округе в радиусе десяти миль.
Он усадил ее к себе на колени и поцеловал.
— Ну и что они смогут найти? Я поэт, который рьяно поддерживает партию, находящуюся у власти, партию, крайне враждебно настроенную против экстрасенсов. Мы живем нормальной жизнью. Никогда не поднимали голос в осуждение преследования детей-галлюциногенов.
— И все равно, — возразила она, — я беспокоюсь.
Так оно и было…
До полудня. Именно тогда нагрянула полиция.
Они стояли, наблюдая в глазок парадной двери, как полиция приближается к дому.
— Это только те, кто будут задавать вопросы. За обычными вопросами последует рутинное обследование, — заявил он.
Она все равно дрожала. Затем поспешила скрыться на кухне.
Он выждал, пока не постучат дважды, перед тем как открыть дверь. Ему не хотелось казаться взволнованным, и эти несколько лишних секунд нужны были, чтобы изобразить на лице фальшивую улыбку.
— Да!
— Полицейский инспектор Джеймсон, а это мой помощник андроид Ти, — отрекомендовался темноглазый детектив, указывая на подобие человека, шедшее следом.
— Ого, это, должно быть, в связи с галлюциногенным ребенком, о котором писали в газетах. Входите, инспектор!
Он провел их в кабинет. Инспектор и он сели, но Ти остался стоять. Снежные хлопья, налипшие на нем, таяли и капали на ковер после того, как, струйками сбежав по «коже» лица, исчезали в специальной ямке в подбородке.
— У вас здесь уютное местечко, мистер Кауэлл.
— Благодарю!
— Тут вы и пишите ваши поэмы?
Кауэлл взглянул на письменный стол и кивнул.
— Я один из ваших поклонников. Хотя должен сказать, что не всегда нравятся нерифмованные опусы.
Он вздохнул с облегчением. Этот человек явно не был властным, проницательным и крутым полицейским. Он казался скорее мягким — такое создавалось впечатление. «Тогда почему, — подумал Кауэлл, — он не решается прямо взглянуть мне в глаза…»