Там что-то случилось.
— Нет, профессор, — сказал Виталий, — меня устраивает интерпретация Норсагера, только я думаю, что чувствительность камер коллайдера недостаточна для измерения эффекта. Энергии ускорения достаточно, а чувствительности мало. Разве что удастся уменьшить нынешний верхний предел…
— Да? — с сомнением протянул Хесмонд и, потеряв к Виталию интерес, повернулся к норвежскому коллеге, вертевшему в руке трубку, очень похожую ка ту, что обычно держал в зубах Шерлок Холмс в исполнении Василия Ливанова.
И тут телефон зазвонил наконец. Тихая мелодия из «Травиаты» показалась Виталию слишком громкой — все обернулись и почему-то ждали, пока он достанет из кармана аппарат, приложит к уху…
— Прошу прощения, это мистер Витали Димофф? — Мужской голос, низкий, с придыханием, был Виталию незнаком. Он почувствовал, как в горле появился комок, и ответил не сразу.
— Прошу прощения…
— Да, это я, — сказал наконец Виталий. — Кто говорит?
— Джеймс Клифтон Спенсер, адвокатская контора «Паркер и Спенсер».
— Простите, я не…
— Сейчас объясню. Я звоню по просьбе мисс Айши Гилмор. Она попросила меня передать, что с ней все в порядке — насколько это может быть в ее положении. Я представляю интересы мисс Гилмор и надеюсь на ваше сотрудничество. Прошу также принять мои искренние соболезнования.
— Что, черт возьми, случилось? — Голос Виталия сорвался на крик, и на него с неодобрением посмотрел даже водитель.
— Прошу прощения?
— Я не понимаю, что…
— Вам не сообщили? Это с их стороны большое упущение!
Голос затерялся в шорохе, тихом свисте, в неслышимых закоулках эфирного пространства, Виталий испугался, что разговор прервется и он ничего не узнает. Он уже догадывался, точнее, не хотел догадываться, но знание возникало само — ненужное, страшное, безнадежное…
Адвокат откашлялся.
— Поскольку на мою долю выпала миссия сообщить вам…
Черт побери, начнет ли он когда-нибудь говорить внятно?
— Сегодня в восемь часов сорок восемь минут, — заговорил адвокат сухим, лишенным выражения голосом, — ваша жена Динора Димофф была отключена от аппаратуры искусственной вентиляции легких и других жизнеобеспечивающих центров, в результате чего последовала смерть, прошу принять мои искренние соболезнования.
О чем он говорит? Дина? Восемь сорок восемь? Он летел к Нью-Йорку. «Оставьте сообщение…» Вот оно что. Айша не могла ответить, конечно. Она была занята. Она была очень занята.
— Вы меня слушаете, мистер Димофф?
— Да, — выдавил Виталий.
Хесмонд смотрел на него с сочувствием, хотя не мог слышать ни слова, и Виталий отвернулся.