— Мисс Гилмор ни в чем пока не обвиняют, — покачал головой детектив. — Ее задержали, да. До выяснения обстоятельств. Обвинение пока не предъявлено.
— Почему же ее не выпустили под залог?
— Это решает судья. Обстоятельства дела, однако, таковы, что у судьи, собственно, не было выбора.
— Мисс Гилмор…
— Можно, я буду задавать вопросы? Мне это привычнее, чем отвечать. Как долго мисс Гилмор обслуживала вашу жену в качестве медицинской сестры?
— Вам это прекрасно известно. Вы наверняка читали историю болезни.
— Прошу вас… Если мы будем препираться…
— Полтора года. С позапрошлой зимы. Я не помню точной даты.
— Полтора года, — с задумчивым видом повторил Мэнтаг и почесал пальцем за ухом. Как обезьяна, подумал Виталий. Настырная обезьяна, которая сто раз выполняет одно и то же действие, пока не добьется результата. — А когда вы познакомились с мисс Гилмор?
— Тогда же, — буркнул Виталий. Странный вопрос. Естественно, он познакомился с Айшей в тот же день, когда она впервые вошла в палату к Дине. Он приехал после работы, неизвестная ему медсестра меняла у Дины простыню, он остановился на пороге и подождал, пока она закончит. Девушка обернулась, взгляды их встретились и… нет, ничего тогда не произошло, просто встретились два взгляда. «Я вас не знаю», — сказал его взгляд. «Значит, вы — муж миссис Диноры», — сказал ее взгляд.
— Тогда же, — повторил Мэнтаг. — Чтобы долго не ходить вокруг да около: какие отношения у вас сложились с мисс Гилмор?
Виталий молчал, наверно, дольше, чем этого ожидал детектив. Понятно, вопрос должен был выбить его из равновесия, но, когда совесть у человека чиста, почему не ответить если не сразу, то подумав минуту, чтобы уточнить формулировку?
— Так что же? — спросил детектив, когда молчание затянулось.
— Мы стали встречаться, — сказал Виталий. Все равно они узнают, да уже и узнали — любая медсестра в больнице могла рассказать, что мистер Дымов ждал в холле или в аллее парка, когда у мисс Гилмор закончится дежурство, и они уезжали вместе, а часто вместе дежурили у постели миссис Дымов, и когда кто-нибудь из обслуживающего персонала или врачей входил в палату не постучав, то заставал их… нет, не целующимися, Боже упаси, такого никогда не было, но сидели они так близко друг к другу… разговаривали так интимно… и это при живой еще жене, пусть она и не видела ничего, не понимала, но, возможно, чувствовала, люди в коме что-то ощущают, во всяком случае, этого нельзя исключить…
— Вы стали встречаться, — повторил Мэнтаг, потому что пауза опять затянулась и молчание висело в воздухе, будто густой табачный дым, затруднявший дыхание.