Для белодонского филиала потребовался руководитель, которого Коркуновым помогли найти старые партийные связи. Они выручали их не раз, выручили и теперь. Оказавшийся безработным после временного запрета коммунистической партии горкомовский аппаратчик Борис Антонович Манин искал применения своим силам и из кожи вон лез, чтобы произвести на банкиров Коркуновых благоприятное впечатление — особенно на женскую половину.
Приодевшись, надушившись, полистав томик Пастернака, он шагнул в почти министерский — громоздкие столы, шкафы с антиквариатом, картины в озолоченных рамах — кабинет.
После дифирамбов, стихов Пастернака, заверений в бескрайней преданности Марианна Михайловна сощурила свои азиатские глазки и протянула вспотевшему Борису Антоновичу пакет:
— Это вам на первое время… Думаю, что хватит…
В пакете оказались стодолларовые купюры. Их на самом деле хватило бы не только на то, чтобы подмаслить директора биржи и открыть в самом бойком ее месте — при входе — обменный пункт валюты, но и на местного центробанковского начальника, лично разрезавшего ленточку в дверях нового обменника. На остатки зеленых Борис Антонович даже умудрился под видом командировки смотаться со своей подругой сердца на Кипр.
Все понеслось как по накатанному: заработал обменник, потекла доходная струя. Очередь за долларами росла не по дням, а по часам. Борис Антонович ревнивым взглядом наблюдал со второго этажа за окошечком кассы, в котором пропадали рубли и откуда появлялись доллары, и до головной боли подсчитывал прибыль, которая при работе в партийных органах ему и не снилась, и лишь сожалел, что так поздно подфартило ему.
В окне кассы теперь виднелась короткая стрижка его кассира и подруги сердца Анюты, молдаванки с соловьиным голосом, зачем-то окончившей бродильный факультет, а после поездки на Средиземное море устроенной шефом для пущей важности еще и на экономический.
Вскоре в обменнике пришлось установить несколько касс, и у Анюты — теперь заведующей кассой — появились подчиненные. Наряду с торговлей валютой вовсю шел ремонт в будущем офисе самого филиала: бывшем институтском здании в глубине тополевой аллеи за пожаркой, выделявшейся в Белодонске своей высоченной скворечниковой каланчой. Институт развалился, его приватизировал последний директор и теперь сдавал помещения в аренду денежным клиентам.
Покрашены стены, побелены потолки, повешены люстры, протянута электропроводка — и у входа замаячил милиционер с автоматом. Еще пахнущие краской и белилами комнаты стали заселять новоиспеченные сотрудники со счастливыми лицами.