— Ай! Ай! — полетело следом.
— Во дела, мыши по мешкам шарят. Доллары, видать, всех интересуют! Съедобные… — тихо засмеялся юрист.
Почувствовав отделение слюны во рту, потянулся к портфелю, в котором таился собранный женой пакетик с бутербродами. Раскрыл пакетик, в котором коричневели хлебные корочки. Жуя бутерброды, смотрел на раскидистые кроны за окном и с опаской поглядывал на дверцу кабинета кадровички.
— Нашел себе буфет! — поводя носом, выскочила из кабинета Глафира. — Это же банк, а не кафетерий!
Тарас поперхнулся. Спрятал недоеденный бутерброд в портфель. А съел уже перед самым уходом домой, наклонив голову под стол и присматриваясь к углам, не появятся ли и у него мелкие грызуны.
8
Работа у Тараса Леонтьевича была не тяжелая. Это не на заводе слесарить до тех пор, пока не подкосятся ноги; не на стройке надрываться, таская кирпичи; не крутить баранку грузовика до мозолей на руках… А сиди в тепле, покачивайся в кресле и с умным видом щелкай юридические кроссворды.
Хотя Тарас Леонтьевич и не очень любил свою профессию, но ее блага использовал сполна. Когда-то несколько лет просидел на инструкторском стуле в райкоме — райском уголке; потом на сиденье юрисконсульта в сельхозкомбинате — помидорно-огуречном раю; и теперь вот на очередной благодатной подставке.
— Тарас Леонтьевич! — милиционер направил черную дырочку автомата на юриста.
Юрисконсульт вздрогнул:
— Меня-то за что?
Рядом с милиционером стоят тщедушный мужичок с перетянутой резинкой косичкой на затылке.
— Хотят открыть в нашем банке счет.
— А… Милости просим… Проходите. — Юрист расстегнул на своей руке хлястик наручных часов и развернул к посетителю стул.
«Баптист, что ли?.. Или кришнаит?.. Теперь развелось их…» — обратил внимание на блеск жирных волос гостя.
Тщедушный снял с косички резинку, расправил и распушил лоснящиеся волосы:
— Я отец Феофил, священник храма Кирилла и Мефодия. Сейчас, сами знаете, какой бум с пожертвованиями. И вот моему храму понадобился счет для перечислений.
Среди знакомых Тараса Леонтьевича батюшек не было. Он сам в свою райкомовскую бытность ловил крестивших в церквях детей комсомольцев и потом песочил их на чем свет стоит. А теперь наступили иные времена, и все потянулись к ранее гонимому. Словно чувствуя и свою вину, Тарас заявил:
— Вот крест, счет откроем!.. Только у шефа добро надо получить.
Снял с аппарата малиновую трубку:
— Борис Антонович! К вам можно с батюшкой зайти?
— С кем-кем?
— С отцом.
— Чьим, моим?..
— Да вы не поняли, священником.
Юрист застегнул на руке хлястик наручных часов, и они вместе со священником прошли в зал, в котором к окошечкам касс обменника тянулись очереди. Юрист подумал, что батюшку покоробит непомерная торговля валютой, но тот как ни в чем не бывало прошагал мимо.