9
Приближался юбилей белодонского филиала банка. По филиалу полетели слухи о банкете. Заморенные корпением за дисплеями, возней с бумагами, сотрудники восторженно обсуждали предстоящий праздник и с упоением готовились к нему. Манин покуражился, посопротивлялся предстоящему торжеству, но круглую сумму отвалил.
В субботний полдень от порожков банка отчалил заполненный галдящими работниками «Икарус». Когда он еще петлял, выбираясь из города, с неба полил дождь.
Манин со своей супругой, одетой в вечернее платье от Версаче, чинно сидели на переднем пассажирском сиденье. На стук сзади Манин обернулся.
— Говорила же тебе, Борис, что нужно в городе организовывать, — пробурчала Глафира.
Манин пожал плечами.
В салоне шумели: «как в такой ливень в лесу?», «не застрянем ли?», «не напоремся на кабанов?».
Сквозь заливаемые водой окна не было видно ничего. Кто-то загремел стаканами. Зазвучали тосты. Манин с супругой делали вид, что не слышат голосов их сына Кирилла и дочери Глафиры.
После получасовой езды автобус пыхнул тормозами у дверей панельного строения, похожего на кинотеатр. Сотрудники по одному попрыгали на крылечко и собрались в зале с длиннющим, призывно накрытым напитками, фруктами, салатами столом. У колонн разбирали музыкальные инструменты приехавшие музыканты.
— Ты сюда… — рассаживала сотрудников Глафира. — Анюта! Ты туда!
Заместитель главного бухгалтера нехотя прошла к противоположному от Манина и его жены краю стола.
Глафира поправила рюшечку, окаймляющую декольте платья, и подняла бокал:
— Я хочу предложить выпить за нашего любимого, пусть не удивляется этому его жена, — посмотрела на богато одетую шатенку, — Бориса Антоновича, который привел нас к благополучию!
— Слава!
— Слава!
— Слава! — раздалось.
Оркестр исполнил туш.
Юрист наклонился к уху безопасника:
— Во, лижет…
Вздрогнул от:
— Слово Тарасу Леонтьевичу! Слово нашей юстиции!..
Тарас обмер. Он не собирался выступать. Да и не в правилах у
него было кого-то расхваливать. Стал отнекиваться, но когда зал заскандировал «Юристу слово! Юристу…», оторвался от стула.
— Вы знаете, раз уж зашел разговор о нашем руководителе, то я вот что хочу сказать. У меня начальников было много. Один — еще в райкоме комсомола, потом занимался приватизацией и разбазарил полгорода. Его посадили за взятки…
Раздались смешки.
— Другой, — продолжал юрист, — директор комбината… Людей давил… Его чуть не сожгли живым на даче… Чудом спасся…
Повисла совершенная тишина.
— Так выпьем за Бориса Антоновича, чтобы ему никогда не грозили ни решетка, ни огонь!
Что тут поднялось: кто кричал, кто визжал, кто хлопал в ладоши, а Манин с бледным лицом трясущейся рукой протянул свой бокал к юристу.