— Пат, ты решишь, что я спятил, но, по-моему, я начинаю в тебя влюбляться...
Его слова сразу вырвали девушку из страны грез. Влюбляться? Да он знать не знает, что такое любовь! Мужчины вроде него пользуются этим словечком исключительно ради того, чтобы затаскивать наивных дурочек в постель. Да и какое право он имеет признаваться ей в любви, раз несвободен!
И как только она могла поддаться слабости, как могла так страстно отвечать на его похотливые ласки! Пусть он умеет возбудить женщину, как никто другой, но ведь она-то знала, чего стоят все его обещания и нежности!
В первую минуту она даже была не в силах оттолкнуть его, а когда, наконец, обрела способность соображать, то поняла: вот долгожданная возможность!.. И девушка едва слышно прошептала:
— Интересно, что бы сказала твоя жена, услышав, что ты говоришь такое другой женщине?
Словно в тумане, Патриция вспомнила, что вообще-то хотела отказаться от своих планов уязвить его. Однако все получилось само собой.
Похоже, Пат добилась своего. Упоминание о жене произвело на него именно тот эффект, на который она рассчитывала.
Шелл неожиданно замер, каждый мускул его тела казался немыслимо напряженным. Кровь отхлынула от его лица, глаза потемнели, в них появилось какое-то странное выражение. Потом он решительно взял себя в руки и, резко отстранившись от Патриции, повернулся к ней спиной и провел обеими руками по взлохмаченным темным волосам. Затем поднялся на ноги. На его лице застыло ледяное презрительное выражение.
Он не верил своим ушам. И это первая женщина Бог знает за сколько лет, с которой он почувствовал себя как подросток, неспособный справиться с собственными гормонами, первая женщина, вызвавшая в нем незнакомую дотоле волну нежности, чисто мужского желания защищать ее, холить и лелеять, любить и уважать, всегда быть с ней рядом, а не просто затащить ее в постель! Одна произнесенная ею фраза доказала, каким полным идиотом он оказался.
Судя по всему, партнерша по агентству забыла сообщить Патриции о том, что миссис Грэммер, приехавшая с Шеллом из Канады и сейчас гостившая у друзей в Бостоне, была вовсе не его женой, а матерью. И ведь Патриция, принимая все его авансы и даже заигрывая с ним, все это время думала, что он женат!
У Шелла потемнело в глазах от ярости. Он был зол на нее, да и на себя тоже. На нее — за то, что оказалась легкомысленной вертихвосткой, на себя — что возвел на пьедестал богини колосса на глиняных ногах.