— Я не знала, что это так важно для тебя, — сказала я расстроенно. — Ну… Ну давай пойдем и купим все, что тебе нужно… Только не надо больше так кричать…
Ромашка рыдала, обнимая меня дрожавшими руками:
— Прости меня, мамочка! Прости. Сама не знаю, что на меня нашло… Я больше не буду так себя вести, прости… А когда мы пойдем за покупками?..
В тот момент я искренне верила, что она раскаялась и подобных концертов действительно больше не повторится.
Но это было только начало…
Я завела обыкновение бродить по улицам после работы. Дворами и скверами, ярким многоцветьем витрин Центра и запустением боковых тупичков провожали меня дороги. Но ни одна из них не посчитала нужным увести меня за пределы города, как это не раз бывало раньше… Возвращаться же домой, к Ромашкиным истерикам, не хотелось совсем. В начале недели она заявила, что имя Ромашка — деревенское и пошлое, теперь ее следует звать Анитой и срочно, очень срочно (как всегда) требуется поменять паспорт. Денег у меня не было. А значит, без угроз покончить с собой не обойдется. Я знала, что ее вопли — блеф чистой воды, но все равно каждый раз дергалась: а вдруг все-таки достанет дурости что-нибудь себе причинить? К тому же потом, добившись желаемого, Ромашка едва ли на коленях не ползала, вымаливая прощение. И я прощала, зная, что через неделю все повторится по новой…
Я свернула к парку и уже через несколько минут сидела в шатре у Тамары…
— Сил уже нет терпеть это безобразие, — жаловалась я, отпивая из маленькой чашечки превосходный кофе. — Выгоню, и пусть живет, как хочет! Черт возьми, сколько можно мне нервы мотать!
— Э, милая, — отвечала Тамара. — Нэльзя тебе выгонять ее!
— Да она мне даже не дочь! — взорвалась я. — С какой стати я должна терпеть подле себя такое вот наглое, отвратительное существо?! Никакой благодарности, блин! Знаешь, что она мне заявляет? Что не просила меня из реки ее вытаскивать, представляешь!
— Права она, — со вздохом сказала цыганка. — Нэ об этом она тебя тогда просила!
— И ты туда же! — оскорбилась я. — Да я… Я все ради нее делала! На трех работах работала, деньги горбом своим зарабатывала, чтоб ее обеспечивать! И что в ответ?!
— А ей нэ дэньги нужны были. Ей нужна была ты. А ты была, и в то же время тебя рядом нэ было. Избаловала ты ее, вот что. Дэтям строгость нужна. Порядок! И любовью здесь можно наврэдить еще больше, чем нэнавистью.
— Что мне с нею делать теперь? — беспомощно спросила я. — Что говорят твои карты?
— Вот, — Тамара выложила на столик каре. — Выбор у тебя, милая. Между жизнью и жизнью. И дорога впереди.