Джонет пыталась отнять у него руку, но его пальцы стальными тисками сомкнулись у нее на запястье.
— Да, кстати, откуда у тебя все эти красивые безделушки? Ты что же, обокрала свою добрую хозяйку? А может, ограбила дюжину знатных дам по соседству?
У Джонет перехватило дух.
О Боже, ее драгоценности!
Наверное, их обнаружил тот, кто укладывал ее в постель. Она уставилась на свою руку, только теперь заметив, во что одета. Ее тело было облачено в мягкое, облегающее одеяние тонкого белого льна с манжетами, богато отделанными кружевом.
На Джонет нахлынула удушливая волна унижения. На ней была мужская рубашка. Мужская рубашка и, похоже, ничего больше. И не просто чья-то там рубашка. Это была явно его рубашка.
Она вскинула голову, превозмогая стыд.
— Так что насчет этих драгоценностей, милая? — мягко напомнил он.
— Я… Они не мои… Мне поручили их передать… кое-кому, — произнесла Джонет, заикаясь.
Мысли у нее путались, голова раскалывалась при малейшем умственном усилии. Она закрыла глаза, схватившись свободной рукой за лоб.
— Я никого не обокрала. Прошу вас, оставьте меня в покое. Я… Мне больно.
Он тотчас же отпустил ее. Послышался звук льющейся в таз воды, и у нее на лбу очутился прохладный влажный компресс.
— Ты сильно ударилась, — деловито заметил незнакомец. — Сделай глубокий вдох. Еще. Еще. Вот так. Боль утихнет.
Его пальцы отвели прядь волос с ее лица. Прикосновение показалось нежным как ласка. Она представила себе эти длинные сильные пальцы, перебирающие струны лютни, но в ту же минуту в окру- жавшую ее тьму проник тонкий, едва уловимый запах сандала, и ее охватило незабываемое ощущение однажды пережитого ужаса. Джонет вспомнила.
Это был он! Тот самый мужчина! Тот самый, что грозил убить ее.
Она вздрогнула. Сердце ее сжалось от страха, дыхание болезненно участилось.
Его пальцы перестали гладить ее по волосам. Джонет усилием воли заставила себя лежать неподвижно с закрытыми глазами.
Несколько долгих мгновений мужчина пребывал в неподвижности.
— Признавайся, — проговорил он наконец. — Чем я себя выдал?
Девушка открыла глаза.
— Что вы хотите сказать?
Его глаза прищурились, и ее вдруг пронизал холод.
— Не держи меня за дурака, милая, а не то я заставлю тебя сильно об этом пожалеть.
Джонет сразу почувствовала, что он на это способен, а взглянув снизу вверх в его суровое, решительное лицо, поняла, что в этом не может быть никаких сомнений.
— Ваш запах, — прошептала она. — Я… я его узнала.
— Мой… что?
— Ваш запах. Ну… что-то душистое, терпкое. Кажется, это сандаловое дерево.
Он уставился на нее с недоумением, потом его лицо осветила веселая улыбка.